Первая лыжня

В детстве отец пытался приобщить меня к спорту. Выкроив из скромного семейного бюджета необходимую сумму, он приобрел для неспортивного сына детские лыжи, и, встав на свои взрослые, для примера сделал круг по саду. С грехом пополам я постарался повторить этот подвиг. Упал раз десять, потерял варежку и приморозил пальцы на голой руке так, что, когда спортивный кошмар закончился и мне разрешили войти в жарко натопленный дом, рука так зашлась, что хоть криком кричи! И позже, когда я уже учился в 6 – 7 классах, отец настойчиво объяснял мне прелести лыжного спорта. Дескать, как хорошо пробежать 3 – 4 км ранним утром в воскресенье. Именно в тот день, когда не нужно идти в школу и можно выспаться!
Сейчас уже не помню, бегал ли отец по утрам? Может и бегал, когда я был совсем маленьким. Но лыжи он бережно хранил на чердаке, в середине лыж была установлена распорка, а концы аккуратно связаны. Сдается мне,  что хранились они уже без употребления для полезных пробежек поутру. Тем не менее, отец очень досадовал, видя тщету своих педагогических усилий. Выпивая с друзьями, всегда жаловался на меня,  дескать, расту балбесом и к лыжам равнодушен. И громко, чтобы и мне было слышно в соседней комнате, рассказывал своим собутыльникам, какое это удовольствие пробежать с утра 10 – 15 км, и непонятно, как этот выродок, то есть я,  этого удовольствия не понимает! Потом лыжная тема как-то сошла на нет и до поры забылась.
Прошли годы, я уже был студентом 2-го курса. Золотая осень, с поездкой в колхоз на сбор урожая яблок, осталась позади, наступил холодный и бесснежный ноябрь. Реки сковало идеально ровным и прозрачным льдом. Осенняя грязь застыла причудливыми торосами с вкраплениями почерневшей листвы, что так украшала в сентябре клены и березы на нашей окраинной улице. В середине ноября выпал долгожданный снег. Снегопад, при легком морозце, продолжался двое суток, и земля оказалась укутанной, как бы лебяжьим одеялом, настолько пушист и белоснежен был этот покров!
И тут вдруг мне вспомнились увещевания отца по поводу лыж.
 Чувство вины смешалось с чувством восторга от наступившей красоты, и я полез на чердак за отцовскими лыжами. С грехом пополам прицепил лыжи к ботинкам, благо крепления были полужесткие. И рванул по снежной целине. До реки от нашего дома было не более полутора кварталов. До поворота добежал ни разу не упав и свернул на Садово-Пушкарную улицу, которая обрывалась высоким берегом реки.
Ни секунды не раздумывая, я ринулся вниз с обрыва, о свойствах берега вспомнилось уже в пути. Дело в том, что берег образовывал естественный трамплин. После пятнадцати метров крутого спуска шла относительно ровная площадка, которая обрывалась еще одной крутизной к самой речке.
Жизнь моя промелькнула перед глазами, пока выброшенный с невероятной силой, я, распластавшись в воздухе подопытной лягушкой, летел на середину реки. Легкий пушистый снег разлетелся подо мной в стороны и меня припечатало к идеально гладкому и, слава Богу, прочному льду. Удар оказался такой силы, что из легких вышибло весь воздух. Некоторое время я безуспешно и судорожно пытался вздохнуть, пока, наконец, не удалось тоненькой струйкой втянуть в себя столь необходимый для жизни кислород. Отдышавшись и отерев снегом кровь с разбитого лица, я отвязал лыжи и, кляня себя за столь неуместный щенячий восторг, но радуясь, что жив, прихрамывая, поплелся домой. Аккуратно связал концы лыж и забросил их на чердак, теперь уж навсегда. Больше о них уже не вспоминали ни отец, ни я.
 Я так и не рассказал отцу о своем лыжном подвиге. Не хотел лишний раз расстраивать, да и стыдно было.