2

Когда придет могучий Господин,
В потертой шляпе, в вытертом камзоле,
В мою лачугу, там, где я один
Томлю себя свободою в неволе.

Столетний снег стряхнет Он на порог,
Поставит трость у стойки возле двери
И за собой закрыв дверь на замок,
Мой дом начнет шагами грозно мерить

И вспоминать мне все пустые дни,
Что тратил я на бренность и рутину,
Что в лени мною были прожжены,
В бездействия забыты паутине.

Стыдить, корить, грозить и объяснять,
Он будет долго, нудно и язвиво.
Я ж буду слушать, слушать и молчать,
И, уж на вдохе, вставлю я тоскливо:

Я - ждал, я - жду, я - буду долго ждать.
Я буду ждать - когда наступит встреча,
С одной особой, Вам имени не знать
Её, условились мы с ней на краткий вечер

Все дни другие Времени отдал
Я в откуп этой встрече долгожданной. . .
И тут же Господин меня прервал:
"Я – Время! Я пришел за данью.

Ты не дождался". И клинок по кисть
Вонзил мне в грудь, бессовестно и хитро:
"Глупец, смотрю тебя не учит жизнь". . .
И, тут. . . проснулся я. Со мной проснулось утро.

И день, что в вечер скоро перейдет,
Который в кофе и "Агате" станет былью.
И Время-Господин пусть дальше ждет.
Алкаю встречи я и предаюсь унынью. . .