Христо Ботев На прощание

Христо Ботев Болгария
НА ПРОЩАВАНЕ В 1868 Г.

Не плачи, майко, не тъжи,
че станах ази хайдутин,
хайдутин, майко, бунтовник,
та тебе клета оставих
за първо чедо да жалиш!
Но кълни, майко, проклинай
таз турска черна прокуда,
дето нас млади пропъди
по тази тежка чужбина –
да ходим да се скитаме
немили, клети, недраги!
Аз зная, майко, мил съм ти,
че може млад да загина,
ах, утре като премина
през тиха бяла Дунава!
Но кажи какво да правя,
кат си ме, майко, родила
със сърце мъжко, юнашко,
та сърце, майко, не трае
да гледа турчин, че бесней
над бащино ми огнище:
там, дето аз съм пораснал
и първо мляко засукал,
там, дето либе хубаво
черни си очи вдигнеше
и с онази тиха усмивка
в скръбно ги сърце впиеше,
там дето баща и братя
черни чернеят за мене!...
Ах, мале – майко юнашка!
Прости ме и веч прощавай!
Аз вече пушка нарамих
и на глас тичам народен
срещу врагът си безверни.
Там аз за мило, за драго,
за теб, за баща, за братя,
за него ще се заловя,
пък... Каквото сабя покаже
и честта, майко, юнашка!
А ти, 'га чуеш, майнольо,
че куршум пропей над село
и момци вече наскачат,
ти излез, майко – питай ги,
де ти е чедо остало?
Ако ти кажат, че азе
паднал съм с куршум пронизан,
и тогаз, майко, не плачи,
нито пък слушай хората,
дето ще кажат за мене
„Нехранимайка излезе”,
но иди, майко, у дома
и с сърце всичко разкажи
на мойте братя невръстни,
да помнят и те да знаят,
че и те брат са имали,
но брат им падна, загина,
затуй, че клетник не трая
пред турци глава да скланя,
сюрмашко тегло да гледа!
Кажи им, майко, да помнят,
да помнят, мене да търсят:
бяло ми месо по скали,
по скали и по орляци,
черни ми кърви в земята,
земята, майко, черната!
Дано ми найдат пушката,
пушката, майко, сабята,
и дето срещнат душманин
с куршум да го поздравят,
а пък със сабя помилват...

Ако ли, майко, не можеш
от милост и туй да сториш,
то 'га се сберат момите
пред нази, майко, на хоро
и дойдат мойте връстници
и скръбно либе с другарки,
ти излез, майко, послушай
със мойте братя невръстни
моята песен юнашка –
защо и как съм загинал
и какви думи издумал
пред смъртта си и пред дружина...
Тъжно щеш, майко, да гледаш
и на туй хоро весело,
и като срещнеш погледа
на мойто либе хубаво,
дълбоко ще ми въздъхнат
две сърца мили за мене –
нейното, майко, и твойто!
И две щат сълзи да капнат
на стари гърди и млади...
Но туй щат братя да видят
и кога, майко, пораснат,
като брата си ще станат –
силно да любят и мразят...

Ако ли, мале, майноле,
жив и здрав стигна до село,
жив и здрав с байряк във ръка,
под байряк лични юнаци,
напети в дрехи войнишки,
с левове златни на чело,
с иглянки пушки на рамо
и с саби-змии на кръста,
о, тогаз, майко юнашка!
О, либе мило, хубаво!
Берете цветя в градина,
късайте бръшлян и здравец,
плетете венци и китки
да кичим глави и пушки!
И тогаз с венец и китка
ти, майко, ела при мене,
ела ме, майко, прегърни
и в красно чело целуни –
красно, с две думи заветни:
свобода и смърт юнашка!
А аз ще либе прегърна
с кървава ръка през рамо,
да чуй то сърце юнашко,
как тупа сърце, играе;
плача му да спра с целувка,
сълзи му с уста да глътна...
Пък тогаз... майко, прощавай!
Ти, либе, не ме забравяй!

Дружина тръгва, отива,
пътят е страшен, но славен:
аз може млад да загина...
Но... Стига ми тая награда –
да каже нявга народът:
умря сиромах за правда,
за правда и за свобода...


       На прощание
 http://www.stihi.ru/2013/09/13/3438
                Перевод с болгарского
                Александра Борисова

Не плачь, моя мама, о сыне,
что стал твой сын хайдуком,
хайдук я , мама, мятежник,
тебя сиротою оставил,
всегда меня что жалела!
Проклятую помни, мама,
немилость чёрную турок,
что нас молодых прогнали
на тяжкую ту чужбину,
где мы скитаемся, ходим,
немилы, отвержены, голы!
Я знаю, мама, родная,
что может я молод погибну,
ах, утром, когда перееду
Дунай через тихий, белый!
Но что же делать, скажи мне,
когда меня ты родила
с широким сердцем юнацким,
и  сердце бьётся с волненьем,
глядя на турок бесчинства,
очаг где помню отцовский:
там, где я малым родился,
твоею грудью был вскормлен,
там, где моя дорогая,
глаза, как луны подняла,
улыбкой тихой своею
проникла в скорбное сердце,
там, где отец мой и братья,
о брате вспомнив, чернеют!
Ах, милая мать – юнашка!
Прости меня на прощанье!
Свою винтовку я вскинул,
спешу на голос народный,
на бой с врагами без веры.
И  я за милых, любимых,
тебя, за отца и за братьев,
чтоб взять неприятеля в полон…
А там – как сабля покажет
и честь юнацкая, мама!
А ныне, слышишь, родная,
над нами пуля пропела
и скоро хлопцы прискачат,
отдашь ты им, мама, по хлебу,
что от обеда остался?
А если скажут тебе, что
упал я пулей сражённый,
не плачь  тогда, моя мама,
не верь, что люди толкуют,
что обо мне они скажут
«Ушёл бездельник несчастный»,
иди ты, мама, до дому,
сердечно всем ты расскажешь
моим ты братьям молодшим,
пусть помнят они и знают,
какого брата имели,
как брат упал их, погибнул
за то, что бедный не вынес,
свою не клонил головку,
на все мучения глядя!
Скажи им , мама, пусть помнят,
пусть помнят меня и ищут
по скалам белое тело,
по скалам, мама, орлиным,
в земле моей чёрной крови,
в земле нашей, мама, чёрной!
Пускай разыщут винтовку,
винтовку, мама, и саблю,
и если врага повстречают,
пусть пулей его поздравят
и саблей острой погладят…
И если, мама, не можешь
из милости это сделать,
то, как соберутся девчата,
сойдутся, мама, на хоро,
придут и мои погодки,
с подружками милая скорбно,
ты выйди, мама, послушай,
ты брата моего меньшого,
поёт он песню юнаков -
как жил и как я погибнул,
слова какие промолвил
пред смертью и перед дружиной…
Смотреть тебе, мама, тяжко
на это весёлое хоро,
и если встретишься взглядом
с моей любимой, хорошей
глубоко обе вздохнёте,
два сердца для меня милых,
её сердце, мама, и твоё!
И скатятся две слезинки
на старую грудь и младую…
Но это братья увидят,
и, как подрастут они, мама,
такими, как брат, они станут -
любить и врага ненавидеть…
А если вернусь я, мама,
живой и здоровый в селенье,
живой и здоровый, с флагом,
со  мною красавцы юнаки,
в одежде военной, все статны,
и  с львами златыми на челе,
змеёй опоясаны саблей,
тогда , моя мама, юнашка!
Любимая, милая люба!
Берите в садах цветы вы,
срывайте плющ и герани,
плетите венки и букеты,
украсьте вы шапки и пушки!
Тогда с венком и букетом
ко мне подойдёшь ты, мама,
придёшь и меня обнимешь
и  в чистый лоб поцелуешь,
где две заветные думы:
юнацкая смерть и свобода!
А  я  подойду к любимой
с  рукой в перевязи кровавой,
юнацкое сердце слышит,
как бьётся сердце, играет;
прерву её плач поцелуем
и выпью с губ её слёзы…
Тогда  вы, мама, прощайте!
Ты, люба, меня не забудьте!
Дружина  пошла, уходит,
и путь её страшный, но славный:
я  может младым погибну…
Но…  Будет мне  та награда -
что  скажет  народ  когда – то:
умер  бедняк за правду,
за  правду  и  за  свободу…