Легенды и мифы о Троянской войне. Роман. Гл. 14-15

Начало романа http://stihi.ru/2013/08/29/9691




Глава четырнадцатая. Дети Приама. Вещая Кассандра


Гекуба, дочь фригийского царя ДимАнта,
была второй законною женой Приама.
Она имела – очевидных – два таланта:
быть любящей женой – и матерью. Рожала
Гекуба каждый год…
                А было у Приама, -
как говорят, -   в с е г о    «от разных жён любезных»
полсотни «отпрысков родоначальника ДардАна».

Из них, насколько нам про то сейчас известно,
Гекубой рождено царю лишь – девятнадцать:
был ГЕктор – первенцем; вторым – Парис родился…
А дочек царь от разных жён имел – двенадцать:
на дочерей царь Трои…  тоже «не скупился».

…ГелЕн с КассАндрою – родились близнецами.
Забавно видеть было: как они похожи!
Кода двойняшки эти были малышами, –
их часто путали. И мать Гекуба – тоже.

…На празднества в честь бога света Аполлона
Гекуба в храм детей взяла, – и усадила
их в уголок играть с игрушками из дома…
А близнецам тогда – не больше трёх лет было.
Когда ж умолк хор муз, и праздник прекратился,
и было выпито вино в честь бога света, –
народ из храма Аполлона расходился…
Гекуба и Приам – со всеми вышли следом.
Сошедши с многочисленных ступеней храма,
Гекуба спохватилась возгласом: «…А  дети!?.»
Оставив спешно – ждать её с детьми – Приама,
Гекуба возвратилась в храм… При жёлтом свете
двух факелов – (их сразу же обычно тушат) –
она увидела, что дети спят в обнимку,
а… две священные змеи им лижут уши.
Гекуба вскрикнула!.. – и будто светлой дымкой
заволокло ей взгляд… А змеи сразу скрылись
в большом душистом ворохе ветвей лавровых...
И в детях – прорицать! – способности открылись:
бог света дал им редкий дар живого слова…

...Всегда вещала только истину Кассандра.
Но почему-то ей совсем никто не верил,
хоть и была права она – неоднократно:
что прорицала – то случалось в самом деле.
Как утверждали в песнях древние аэды,
с Кассандрою однажды приключилось вот что:
...она заснула как-то в храме бога-кифареда…
И – Аполлон явился деве непорочной,
и возжелал её… Кассандра – отказала.
А почему? – нам не узнать теперь причины.
Возможно, юная Кассандра испугалась:
она ещё не знала близости с мужчиной.
И Аполлон тогда… – кто знает мысли бога!?. –
он сделал так, что  дар вещать  –  остался с нею,
но… дар, как будто бы, «подпорчен» стал немного:
её пророчествам – с тех пор – никто не верит…

…Все дети – жили при дворце: большой семьёю:
и жёны сыновей, и дочери с мужьями…

Виски царя – уж серебрились сединою,
и сеточкой легли морщинки под глазами…




Глава пятнадцатая. Возвращение Париса

…Парис всё так же пас коров на склонах Иды, –
и ничего с тех пор совсем не изменилось.
Но трёх богинь, – что он тогда так близко видел, –
забыть никак не мог… Всё думал: «Мне – приснилось…
Однако снов подобных раньше не бывало:
так ярки краски! Так реальны речи, лица!..
И руки помнят тяжесть жёлтого металла…
Н-ну.., если  суд  мой  –  явь, то стадо это – …снится».
Пастух Парис не знал, что думать...  Только вскоре
пришёл слуга царя Приама к Агелаю
и, выбрав лучшего быка, велел гнать в Трою…
Бык был свиреп, силён, упрям. Не совладает
с ним ни один пастух. Единственно – Парису
бык подчинялся. Но Парис – не знал дороги:
он в Трое не бывал с тех пор, как там родился.
И Агелай теперь не мог найти предлога,
чтоб не пустить Париса в Трою: опасался,
что кто-нибудь черты Приама в нём увидит, –
и… что тогда? «…Тогда, – пастух не сомневался, –
уж точно: ничего хорошего не выйдет…»

И вот вдвоём они быка погнали в Трою:
быка-любимчика Париса. Завтра – игры.
А бык – награда победителю-герою:
тому, кто в беге – самый сильный, самый быстрый.

День погребальных игр устраивался в Трое -
обычно каждый год: так чтили память близких:
ушедших безвозвратно в царствие иное.
Кулачные бои, бег и метанье диска –
вот виды состязаний. В них – любой и каждый,
кто пожелает, может выйти и сразиться.
В ком дух победы – торжества и славы жаждет,
считал за честь на стадион в тот день явиться.

…Приам с Гекубою оплакивали сына,
которого на смерть отдали Агелаю:
родители по нём скорбели: ведь  н е в и н н о
дитя!.. А сердце матери – втройне страдало…

…Вот наступил день игр. Весь стадион был полон:
народ Троады ожидал начала зрелищ.
В глазах пестрило: лица, смех, негромкий гомон:
уже  –  переживали: за своих «болели»…
И вот – дан знак. Царевич Гектор вынес факел,
огонь которого пылал – в знак скорби – вечно:
он был священен в память смертных, кто – оплакан.
А память душ людей скорбящих – бесконечна.
За ним – шли все участники соревнований.
И было много среди них детей Приама, –
не раз увенчанных лавровыми венками.
И царь – в душе своей – гордился сыновьями.
Царевич Гектор был силён в боях кулачных;
ПолИт-царевич – был бегун непревзойдённый;
а ДеифОб – в метаньи диска был удачлив…
Да, впрочем, все здесь уважения достойны.

…В конце колонны шёл Парис... Никто не ведал,
кто он таков, в чём он силён, на что способен.
Парис же – жаждал лишь в одном себе победы:
хотел он в беге победить. …Бык – бесподобен:
его любимый бык. Печально с ним расстаться.
И как он мог отдать любимчика кому-то!?
Нет, не простил бы он себе, что не пытался
бороться за него! Предательство как будто.

Но вот уже – торжественно – открыты игры,
и началИсь соревнования по бегу.
И – в ожидании – все зрители притихли…
Парис рванулся!..  –   и… о, радость!   –   в о т:  победа!..

…Полит был очень раздосадован, расстроен:
пастух какой-то обогнал его!.. Обидно.
Но, впрочем, вёл себя Полит вполне пристойно:
поскольку зависть и обидчивость – постыдны.

…Гекуба ласково спросила: «Кто ты?.. Чей ты?»
Парис ответил: «Я пастух. Сын Агелая».
Но тут Кассандра изрекла: «Нет!.. Нет: – не верьте.
В нём – кровь царей течёт. Но он… о том не знает».
Призвали срочно Агелая. Тот явился, –
и на вопрос царя пастух свой взор потупил:
«Прости меня, о царь…    Т о г д а   –   не подчинился
приказу твоему: не поднимались руки…
Парис   –   с ы н   твой…» Негромко вскрикнула Гекуба,
схватившись зА сердце, и взгляд заплыл слезою,
и захватило дух, и задрожали губы:
«Дай мне обнять тебя, сынок!..» Само собою, –
Парис опешил и не мог понять, в чём дело:
к а к  ?..   Он – царевич? Сын Гекубы и Приама!?.
Он вовсе не пастух теперь!.. Судьба глядела
совсем иначе и… – Елену обещала!
   
...Весть о Парисе стала «притчей во языцех»:
троянцы были рады радости Приама.
Но в храме Аполлона – у жрецов на лицах –
тревога чёрной тенью – «быть беде!» – кричала…

...Когда Приаму доложили предсказанья
о мрачном будущем, – царь только бровью вскинул:
«Скорее стены Трои рухнут, чем предам я
вторично! смерти – возвращённого мне сына!»



Продолжение http://stihi.ru/2013/09/08/7815
(Гл. 16. Отплытие Париса
Гл.17. Эней, сын Афродиты и Анхиса)