Книга II

I

Был я под Крабом рожден, в тот год, когда солнце, нещадно
   Волны на Город пролив, плавало в небе, застыв.
Лета не помнил никто такого, как в год этот было.
   Лето июль увенчал. День же тринадцатый был.
Цезарь! Пресветлых богов священною волей рожденный
   В день с тобою один, в иды ли марта умру?
Ярко светила звезда мне твоя, о, Божественный Юлий, –
   Свет августейшей звезды сердце мое опалил.

II

Пристань уже вдалеке. Корабль уплывает в безбрежность.
   Не замечает никто времени на корабле.
Смена ночи и дня, и года времен, и столетий
   Нам примелькались уже. Вдаль уплывает корабль.
Мы позабыли уже и о тех, кто желал возвращенья,
  Бунт попытавшись поднять, и о сошедших с ума.
Нас уж осталось немного (молчанье по палубе бродит);
  Может быть, на корабле – только один капитан.
Цель позабыта давно и путь бы давно прекратился,
  Если бы можно еще было вернуться назад...

- - -

Изредка на горизонте обманные встанут виденья
  Стенами белых дворцов в зелени лавровых рощ.
Изредка яркие птицы взлетят над поверхностью моря,
  Чтоб превратиться опять в розовые облака.
Нет, если долго смотреть, то можно, пожалуй, свихнуться.
  Море без берегов нас окружает всегда.
Звезды в небе ночном – единая в плаванье радость.
  Все забываешь, когда звездный читаешь узор.
Все мы астрологи здесь. О богах нам больше известно,
  Чем вавилонским жрецам в башнях высоких своих.

- - -

На корабле я один. Ну, что же, об этом давно я
  Подозревал, и теперь этим я не удивлен.
Кто направляет корабль? И кто паруса поправляет?
  Это не важно. Земля где-то осталась внизу.


III

Снегом засыпан мой сад, готовый уж было проснуться.
  Ярок пейзаж,  но уныл в однообразье своем.
Звуки тоскливые флейт пронзают и воздух, и душу.
  Сад мой как будто бы, мертв, в саване белом лежит.
Хоть и весна, но весны уж, кажется мне, не дождусь я.
  Вечно пребудет зима. Вечно лежать будет снег.