Туман

Маленький серенький комочек в руках отца смотрелся неестественным, непохожим на других собак.
- Почти волчонок. Подарили. Его дед - волк, - сказал отец, и положил его в корзину, с которой ходил за грибами.
- Где ты его взял? – всплеснула руками мама.
- У Ефремыча сука ощенилась. Девать некуда. Жалко топить.
- Куда же мы его? Волка – то? – всхлипнула мать.  - У нас же сынишки. Вдруг диким вырастет?
- Нормальной цепной собакой будет, - твёрдо сказал отец.  - Молока ему налей. Мал, ещё. Сашка, Алёшка, Петька! – позвал отец сыновей. - Смотрите, кого принёс!
- Ух, ты, - вскрикнули восхищённо мальчишки. Как назовём?
- Туман, - чуть задумавшись, ответил отец. - Взял я его в сумерках, как раз туман стелился над степью.
- Красивый! - отозвался Алёшка. - Вот волчара вырастет.
- А ну веди всех спать! - прикрикнула мать, дав подзатыльник старшему - Сашке. Мальчишки бросились в комнату, зная, что сейчас мать начнёт ругать отца. До их слуха донеслось.
- С ума сошёл?! Волка притащил. Хочешь, что б перекусал нас?
- Да не будет он кусаться! - отбивался отец. - Ему месяц всего. Ему соску надобно дать. Дай тёплого молока. Совсем дитё.
- Ещё скажи, чтобы титьку ему дала, - огрызнулась мать.
- Накорми, - жёстко сказал отец и ушёл спать.

Туман подрастал. В три месяца он, чуть подросший, был уже силен по сравнению с другими кутятами, правда, ластился к мальчишкам и хозяевам клыками. Грациозный – одно загляденье, но иначе и быть не может, потому что без этого он – не он. Вся его жизнь – быть одному в большой стае и делать всё лучше всех, и думать о себе и как быть лучшим. Он и сам не понимал, кто он? То ли собака, то ли волк? Скорее, застрял где-то между ними. Его шёрстка отличалась: то серая, то бурая, а на прямых лучах солнца и вовсе отдающая в голубизну, намокнет, а потом подсушится и будет смешно торчать в разные стороны и цеплять придорожный репейник. В нем от взрослого волка уже больше, чем от беспомощных скулящих сосущих комочков, да только не стать Туману волком никогда. Волк – это особая порода. В этом его заклятие, магическая сила, привлекательность и обаяние. Уникальность, никому непонятная ни хозяевам, ни ему самому. Старший хозяин диву даётся. Невозможно Тумана обидеть. Вместо обиды – порыв ледяного ветра. Холод. Заморозит кого угодно. Но при этом остаётся самым тёплым пушистым существом. Бежит, спотыкается о старый пень, валится в траву, покрытую росой и снова мокрый весь. Фыркает, чихает, пытается отряхнуться, да лапки разъезжаются в разные стороны на влажной земле. Смотрит недоверчиво и чуть тоскливо. Невозможно устоять безучастному, так сильно хочется обнять его, прижать как можно крепче и поцеловать в мордочку. Показать ему, Туману-волчонку, как он дорог. Протянешь ему открытые ладони, он обернётся на них, носом поведёт и скачет, повеселев, плюхается в них, утыкается носом. Нос большой, влажный, тёплый, словно корова Машка уткнулась. Тискаешь его, а хочется все больше и больше, зарываются пальцы в густую шерсть. Не остановиться. А он дышит влажным дыханием прямо в ухо, ни о чём не заботится.
- Хорошо! - Алёшка не чаял души в новом друге, хоть и было ему всего пять годков.

Так и росли вместе. Как отец посадил Тумана на цепь, сильно он затосковал. То завоет ночью, то заскулит так, что сердце щемит.
Алёшка ему, то котлету втихоря отнесёт, то супа у мамки из кастрюли отольёт в банку и прямиком в миску Тумана.
Сложились у них особые отношения. Волчат не воспитывают и не дрессируют; под них можно только подстроиться и аккуратно вести за собой, постоянно оглядываясь и привлекая внимание. Каждую секунду он может развернуться и броситься прочь, только спинка серая видна из высокой травы, да размашистая ритмичная поступь. Но, пересилив волнение, окрикнешь его тихо твёрдо, чётко – он уж рядом. Покусывает за руку белыми, не сформировавшимися клыками. Больно. Да не со зла он.
Туман он особенный был. Пойдёшь с ним на речку, бывало, так разбежится, крепкий ветер трепет загривок. Бежит чутко, смело – один, хотя знает, что за его спиной есть кто-то, кто поможет. Знает, виду не подаёт, не противится. Бежит ещё быстрее. Волчата, если захотят, могут очень быстро бегать, быстрее почти всех остальных, но обычно предпочитают размеренный ход.
Виднеется речка; спускается вниз – лапы скользят по мокрому камню, запинается, катиться кубарем. Падает, встал тут же на лапки и бежит, как ни в чем небывало, дальше, но слегка прихрамывая. Не заметил, как поранился, с ноги капает кровь. Полижет тёплым шершавым языком рану и не переживает нисколько.
Волчонок не любит жалости, и в этом он честен: ни к себе, ни к другим. Лезет сам в ладони, ластиться. Он чуткий, прикосновения тонкие, аккуратные, и отдаётся волнам чужого тепла весь без остатка.
И время летит тогда само по себе, пропадает из виду. Но где-то оно все ещё есть, и Волчонок про него вспоминает, подает голос, выпрыгивает из ладоней, как ни в чем не бывало.
Алёшка такой же. Самый лучший друг ему - Туман.

Через полгода Туман вырос в красивого серого волка. Серебристая шерсть, пушистый хвост поленом, шикарный воротник и янтарные глаза.
Отец посадил его на цепь. Отца Туман почитал и боялся, а Алёшка был ему вроде друга закадычного. Бывало отец уйдёт на работу до самого вечера, Алёшка и спустит того с цепи.
- Пусть побегает.
Туман ценил их отношения. Всегда вовремя возвращался.
У них с Алёшкой особый сигнал был. Как свистнет мальчишка сквозь щель в зубах, так Туман из любого уголка деревни бежит. Алёшка его на цепь опять посадит, словно и не было ничего.
Была у Тумана особенность одна. У волков глаза незаметны днём, потому что мешали бы охотиться, а ночью отражают любой малейший свет, чтобы загонять жертву в темноте. А бывает ещё иногда, меняют цвет. Пугал Туман соседей и знакомых хозяина. Знакомых он определял наверняка. Слегка оскалится, что-то вспомнив, потом бежит навстречу, приветливо тявкая: не поймёшь что у него на уме.
Чудной был. Вроде волк, а своих кур и индюшек никогда не трогал. Свиней навещал. Поглядит на них, посидит рядом с хлевом и за ворота просится.
У соседей тоже ничего не воровал, хотя сосед и подозревал его во всех смертных грехах.
Прошло несколько лет. Туман заматерел. Превратился в огромного серого пса. Случилось несчастье. На Алёшку, когда он вышел на улицу напал соседский стаффордширский терьер. Начал грызть за руки. Туман сидел на цепи. Как, но он сорвался,  никто не понял, но мгновение - и его челюсти сомкнулись на загривке стаффа. Он начал его трясти за холку и медленно перебирать зубами. Когда тот выбился из сил не в силах вывернуться из челюстей Тумана, упал на бок. Тогда Туман схватил его за горло и задушил. Алёшка потрясенный стоял в стороне.
Сосед выбежал на улицу, начал кричать:
- Застрелю. Застрелю.
Отец вышел из дома и спокойно сказал:
- Стреляй. Твой пёс поранил моего сына.
Поглядел сосед в янтарные глаза Тумана и вдруг остыл.
Прошли годы. Алёшка вырос. Уехал из деревни учиться в город. Приехал на каникулы. Туман состарился. Ослеп, оглох, морда поседела.

 Алёшка вошёл в знакомую калитку, надеясь увидеть друга, но его не было.
Вышел отец. Обнял сына. Вошли в дом. На веранде лежал Туман. Приподнял морду втянул ноздрями воздух. Пошевелил ушами и положил устало голову на лапы.
- Алёш, тебя ждали, - тихо сказал отец. - Надо бы Тумана усыпить. Совсем никчемный. Лежит целыми днями на веранде. Под себя ходит. Хотел ветеринара пригласить, чтобы усыпил. Подумал…надо тебя дождаться. Ты ж его закадычным другом был. Пристрелить пора, чтобы не мучился. Чего деньги платить?
- Жалко, отец, - вздохнул Алёшка, - ему уж девятнадцатый год пошёл. Может, поживёт ещё?
- Да какая это жизнь? – разозлился отец. - Только и убирай за ним. Мать вся измучилась. Иди, ужинай. Столько ждали тебя! Сейчас принесу ему мясо.
Алёшка ел мамины пироги, отец заряжал ружьё.
- Бей в голову, как учил, - наставлял сына. - Сразу и без промаха. Так лучше.
Туман тыкался слепой мордой в мясо, когда раздался выстрел.

- Я после долго плакал, - рассказывал Алексей женщине, которая пришла с волчонком на объект, который он охранял.
Несмотря на полученное образование, он так и не смог устроиться работать по специальности и вынужден был податься в охранники в город, где платили мало, но регулярно. На объекте, куда его направили жила овчарка. Сказали, что каждый день в гости к ней приходит женщина с волчонком и её можно пускать. Волчонок давно дружит с той овчаркой.
Увидев волчонка, Алексей остолбенел. Перед глазами встал Туман. Память не может подвести. Все сходится, как Солнце и Луна во время солнечного затмения, как клыки в захлопывающейся пасти.
Он рассказал женщине о Тумане.
- Жалко. Если б тогда не выстрелил, может, ещё года два прожил бы…
На глазах женщины выступили слёзы.
- За что его так?
- Толку от него не было, - отозвался Алексей. - Зачем в деревне никчёмный пёс? Чего зря кормить?
Потом посерьёзнел.
- Трудно было. Я вырос с ним. Сколько его помню - всегда вместе.
- Как же вы смогли? - прошептала женщина.
- Вам москвичам этого не понять, - парировал Алёшка. – Ваш волк в квартире живёт?
- Да, - ответила женщина.
- Не место ему тут, - сурово сказал Алексей. – Не место волку среди людей. Другие они.
– И все же? – шептала женщина. - Как вы смогли его так?
- Это был лучший выход, - ответил он. - Выстрел в голову - и всё. Туман даже не успел понять, что происходит. Это гуманнее, чем с ветеринаром и уколами.
- Но он же мог ещё жить?
- Он мучился от старости, - хмуря брови, сказал Алексей. А потом, хлопнул дверью, ведущей в помещение. Женщина с овчаркой Найдой и волчонком осталась на улице. Солнце садилось. Наступали сумерки. Над большим городом расcтелался густой туман.