После казни

                …согласись, что перерезать волосок
                уж наверно может лишь тот, кто подвесил  (с)

Ты, игемон, меня называл
в день моей казни
бродягой, лжецом, безумцем, философом...
На арамейском, латинском, греческом 
комья колючих ненужных слов
стряхивал тихо, небрежно… мысли
прятать пытался, не понимая –
истину можно постичь-услышать
даже в молчаньи,
и на любом наречии мира,
так и у неба, на всех единого, –
сотня оттенков...

Боль, что сжигала полголовы,
я отобрал у тебя, а мог бы
душу лечить от жестокости... Нет,
я не лекарь.
Просто умею
произнести нужное слово
«Встань и иди!» для мертвеца, 
свет показать ослеплённому тьмой
и напоить кровью своей близких и жаждущих…
Пей, игемон! Пей без боязни –
яда здесь нет.

Если б хотел, я бы сумел
череп твой бритый взорвать изнутри
или разрушить этот дворец,
чтобы колонны сыпались прахом,
серым и пыльным...
Что там дворец!
Блеск и величие
целой империи – только песчинка
в сильной ладони...

Власть императора канула б в Лету,
если б меня не обрёк
на смирение
волей своей
милосердный
Отец