Аба-плут...

     Ростом, весом - невелик!, но лицом уже старик, Абдула меня зовут, а по-русски: Аба-плут. Полулыса шевелюра, борода как у козла, брови слиплись в два моста, на носу очки "Джон Леннон", бородавки и угри, уши буд-то фонари к тюбетейке приросли. На плечах покатых куртка, вся в эмблемах "Адидас"  видно куплена у нас, года три назад, на рынке, у людей из тех же рас. В чёрном цвете и штаны и подтяжки к ним видны, грязно-белая рубаха в пятнах жира от жратвы. На ногах  худые туфли и до стелек стёрт каблук, видно прежний их хозяин так и умер в них, от мук. Покопался я в мешке, что стоит в моей норе, в нём лежат; пара галошь, неказистых, вид негож, прохудились по бокам, надпись снизу - Абакан. В дождь, в мороз и  снег и  стужу, на скаку пройду я лужу!, и комфортно и тепло, как для лошади седло. Я шагаю в них так вааажно, даже ногу ставлю дважды!, шаг уверенный, отважный!, в это не поверит каждый, я счастливый на все 100! Вдруг, на улице прохожий в след мне крикнул: - Ах ты рожа!, с Чуркистана голодрань, развилась' такая рвань!, уезжай в тьму-таракань, из которой ты приехал, не нужна нам, твоя дрань!!! На людей я не в обиде, но..., ногам прибавил ход, там за домом есть Шаурма, шьётся в ней такой же сброд. И в обиду не дадут , свистну - сразу прибегут!, мало будет - позовут, мусульманы, там и тут. С ними я всегда дружу, с книгой в гости прихожу, но читать я не умею, знаю там одну строку. Малограмотные люди, не беда, я сам такой!, а для русских - я изгой, пищу мне дают в мечете, думают, что я больной. Койка-место у меня, если Курский обойдя, там стоят всего 3 дома, в них хозяйка Наймя, денег не берёт с меня, но зато в её постели, появляюсь я, не зря....  В это тучное созданье я впиваюсь как дитя, - "Ты моё очарованье!", припеваю ей шутя. Но меня уже не слышит, одноногая моя, дойки разбрелись на брюхе, и усами шевеля, томно спит закинув ногу, челюстью во сне скрипя. Надо мне ползти пониже, что-бы разглядеть поближе, то лохматое гнездо, шёл на запах - вот оно! Оказалось между глаз, как несмытый унитаз, в дырке пусто и темно, клитор - как веретено!, кудри вьются по бокам, как хвосты у старых лам!, и от попки есть душок, видно ела пирожок, мой любимый - с курагой!, он оставил запах свой. Еле-слышно газ пошёл, я понюхал, нет не мой! - ах ты подлая толстуха!, взял и пнул её ногой. Я прилёг и вдруг вздремнул; снится бедный мой аул, мать, жена троих детей, тех, что бросил у дверей, деньги шлю я им исправно, их на почту приношу, заодно письмо пишу, как по всем родным скучаю, скоро в гости приглашу и в конвертик, как от сердца!, им 2 тыщщщи положу! Вот пора и на работу, скоро за'полночь уже, пьют соседи в гараже, на дворе зима лютует, не походишь в неглиже. Я сегодня потеплее всё одену на себя, а на кухне бутерброды накрутила мне Наймя. Открываю я ногой дверь подъезда, тут я свой, из окна старуха смотрит, думает, что я крутой! Подхожу к своей машине - Дэу Нэксия зовут, на торпеде слева сверху, надпись выцарапана - "Плут". Вся резина облысела, по бокам коррозий слой, дырка в бампере как-будто, кто-то бил его ногой. Вместо фары - там пространство и давно уже вода, с нею рядом по-соседству, прошлогодняя листва. В правом зеркале разбитом саморезов островок, починить его не смог, так и бросил, пусть висит и езде не повредит. Цвет машины - серый цвет!, лучше цвета  в мире нет!, цвет дорог, мышиный цвет, как в столовой мой обед. Рад за то, что мыть не надо, когда ездишь до упада, в ней бомблю и день и ночь, руль прилип к рукам как скотч и порой в глазах двоится, мимо тачки мчат, как птицы, за окном прохожих лица, шум Москвы водоворот, рядом скачет пешеход, я его обрызгал грязью, он рукой ботинки трёт.  Вдалеке стоит девица, притоплю педаль ногой, конкурентов сзади рой, подъезжаю к ней - как львица!, волос жгучий и густой, шуба норковая, сумка, имидж ооочень непростой! Открываю ей окно, запотевшее давно и ору ей - Куда еээхать?! и подумал - вот свезло! Адрес, говорит небрежно, волосы поправив нежно, посадил её вперёд, думая, что повезёт!, познакомиться с такой, тёлкой очень дорогой. Начинаю разговор, но а сам трясусь как вор, нюхая её амбре, вижу пьяная вполне, на губах её помада, как кораллов куст блестит, в сарафане грудь стоит и в разрезе ног плеяда, буд-то с подиума вид. Хочется увидеть ниже, я на ощупь лез рукой, неспеша, почти бесстыже, мне качает головой, говорит слегка развратно, вроде и сама непрочь, только надо ей помочь, томно и неровно дышит и меня уже не слышит, стонет страстно - Боже мой! Мой "джигит" в штанах напрягся, я боюсь, что не сдержу!, девушка раздвинув ноги, гладит бойко щель свою. Заглушив мотор машины, кресло ей приопустив, перешёл в контр - наступленье, руку глубже запустив. У неё дрожат колени, на ногах чулки видны, мне бы с ней побольше время, ну а лучше - до весны! Справа я рукой так ловко отгибаю ей трусы, пальцем вида  колбасы я хочу нащупать розу!, в листьях утренней росы. Сердце вдруг заколотилось, вся картина изменилась и в руке моей забилось, что-то твёрдое вполне - это было на ремне и зажато между попкой, не мешая ей нигде. В этой бурной суете, ничего не понимая, бородищу утирая, я забрызганный везде; сперма есть на потолке, на плече, на бардачке! - Хорошо как разрядился!!!, парень выйдет налегке. Кто же знал, что всё так выйдет, я б его не подвозил, в подворотне бы прибил, в полумраке не прочухал, ведь кадыыыык под шарфом был!!! Из машины выпираю, бранью, матом прогоняю, кулаки я в ход пускаю, его сумку прихватив, в сизом дыме уезжаю. Куча хлама в сумке той, не назвать её мужской!, - атрибуты трансвистита!, кошелёк почти пустой, всё что есть отдам татарке - Найме с одной ногой. Посмотрю, что в косметичке, расстегнул , там телефон, да ведь это же Айфон!, №5 - Ого подгон!, это стильная игрушка, козырять с таким не в лом. Покрутил его, он новый, весь в слюде, чехол на нём, музыку качну лихую, под названием "шансон", память на 64 - хватит места на вагон. И от радости припёрло мне "личинку отложить", я в дороге - как же быть?! Ладно, сделаю по-схеме, раз на улице темно и невидно всё равно, стёкла все без тонировки, но немытые давно. Подъезжаю к перекрёстку, справа клуб для "фирмачей", рядом тачки басмачей и гур-гур, мур-мур при входе, неотёсанных хачей. Вот местечко вижу есть, я смогу туда залезть, тачки только дипломатов, взгляды скроют, где мне сесть. Двери запер изнутри, расстегнул свои штаны и попукивая лихо, развернул газеты клок, да исписанный листок, всё пойдёт на дно пакета!, тот, что встанет между ног. Отмотав бумаги ленту и на шее повязав, позу "лотоса" приняв, попочку слегка раздвинув, громко пшикнул!, как удав. Вонь стоит столбом в машине и в пакете тоже след, вспоминает мой желудок, чем кормил его в обед. Всё!, остатки, ноги выше, чтобы небыло в разброс, потому, что с такой дроби нужен будет пылесос. Не спешу, смотрю на бусы, те, что Алик подарил, он в Египте их купил, говорят приносят счастье, их нашли на дне могил! Вдруг, машина встрепенулась, кто-то хочет влезть ко мне, но все двери на замке, на центральном изнутри, свет мигает "аварийки"(я ушёл - меня не жди). Но настырный видно очень и не хочет уходить, я готов был приподняться, безобразье прекратить, приоткрыв окошко сверху, не по-русски нахамить. В левой двери пассажирской, не работает замок, сколько раз я не пытался - починить его не смог. А сегодня почему-то, вдруг открылась дверь сама, сильно этим подвела. Я сижу, в штанах галоши, бородища на плече, да сиденье всё в говне, на пакете слово "Дикси" - почти полным был уже.  - "Фу какая тут вонища", заорали громко мне, вижу ствол я в кобуре - "Посмотри, да он тут дрииищит"! -"Вань, тащи его ко мне"!- Он весь грязный и раздетый! - жирный мент тому орёт. - И весь скользкий, вот урод! Ты пакуй его в багажник, он и там нам всё засрёт!   
На руках уже браслеты и согнулся как червяк, про себя подумав - Где тыыы?, справедливость!, всё не так. Можно было по-другому всё с утра перевернуть, но судьбою выбран путь, тот, который я прошёл, неприятности нашёл. На переднем на сиденье сумка женская лежит и Айфон без передышки всё мелодию звонит'. Глупо было срать на Курской, можно было потерпеть, дверь в машине подпереть, лучше жить в Узбекистане, а на девок - не смотреть...             04.03.2013