Жизнь проходит...

***
Жизнь проходит упругой походкой,
и не скажешь ей: подожди!
Из чего её плащ был соткан?
Звёзды, травы, снега, дожди...

Жизнь проходит грозою и грёзой,
исчезая в туманной мгле,
оставляя вопросы и слёзы,
и цветы на сырой земле.



***
Когда-то оборачивались вслед,
теперь порой не узнают при встрече.
Но сколько бы ни миновало лет -
я лишь сосуд огня Его и речи.

Кто любит — он увидит на просвет
во мне — Меня, идущей по аллее.
Ну разве что морщинок четче след,
взгляд и походка чуть потяжелее.

Пусть незавидна старости юдоль,
настигнувшей негаданно-нежданно,
но не кладите хлеб в мою ладонь.
Пусть это будет «Камень» Мандельштама.



***
Когда-то казалось, что мир бездонен,
и вот — синицей затих в тиши.
Все линии жизни наших ладоней
сошлись в единой точке души.

О как я теперь понимаю Пруста -
мир между спальней, столом, плитой...
Наконец-то впору ложе Прокруста.
И тришкин кафтан сидит как влитой.



***
Острый угол сменился на узкий кружок,
что протаяла нежность на мёрзлом окне.
Бледноокий цветок, молчаливый дружок,
ты вторую весну улыбаешься мне.

Безымянное чудо, ну как тебя звать?
Острый угол сменился на тонкий овал.
Я порой забывала тебя поливать.
Ты доверчиво сердце своё открывал.

Худосочная дружба давно умерла,
и рука, что дарила тебя, далеко.
А твои лепестки расправляли крыла
и меня овевали светло и легко.

Стебелёк тонкошеий прозрачен как шёлк,
словно маленький Принц из далёких планет...
Неизвестно мне имя твоё, о дружок.
И тому, что завяло, названия нет.



***
Не пыль вытираю — пылинки  сдуваю
с того, что люблю, перед чем трепещу.
Из этих пылинок слагаю слова я
и большего счастья себе не ищу.

Мы все в этом мире дрожим как былинки,
подвластные грозам, ветрам и волнам.
Любите, храните, сдувайте пылинки
с того, что любимо, что дорого нам!



***
Я отбилась от стаи,
заблудилась в былом.
Из себя вырастаю
угловатым крылом.

Жизнь, как старое платье,
узковата в плечах.
Чем мы только не платим
за сиянье в очах.

Старомодное счастье,
непошедшее впрок,
разберу на запчасти
отчеканенных строк.

Пусть не хлеб, а лишь камень
на ладони как шрам,
залатаем стихами -
что разлезлось по швам.



***
Остановись, мгновенье. Хоть не так
прекрасно ты, как из стихов казалось.
Сойди из сна, с холста или листа,
побудь со мной ещё хотя бы малость.

Прошу тетрадь, одежду и кровать
вернуть на миг, что помнится и плачет -
поцеловать и перелицевать,
любить, убить, забыть, переиначить!

Вернись, мгновенье, чтобы стать иным.
Большое видится на расстояньи.
О сколько вас ко мне приходит в сны,
на краткий ужас обернувшись явью...



***
Как поразительно слово «конец».
Запечатлелся в нём «конь» и «гонец»,
облако пыли, ужасная весть,
что не хватает духу прочесть.
Но всё гоню в своём сердце гонца,
скачет и скачет мой конь без конца,
чтобы приблизились дали,
чтобы сказали: ну вот, наконец!
Только тебя мы и ждали, гонец.
Только тебя мы и ждали.


***

Весною я гуляю по Лесной,
ищу глазами клумбы на Цветочной.
Увы, там только вырубки и зной.
О как же те названия неточны!

На Луговой лугов нам не топтать,
а на Вишнёвой — вишен не отведать.
На Мельничной с надеждою шептать,
что время перемелет наши беды...


***

Весною я гуляю по Лесной,
ищу глазами клумбы на Цветочной.
Увы, там только вырубки и зной.
О как же те названия неточны!

На Луговой лугов не увидать,
а на Вишнёвой — дерева с цветами.
На Мельничной с надеждою шептать,
что что-то перемелется с годами.

Нет на Зоологической зверей,
а по Весёлой ходят несмеяны,
и имя есть – того, кто всех милей
на улице с названьем Безымянной.


***

Лелею в памяти, лелею
и греюсь, нежась и кружась.
Тобой по-прежнему болея,
лелею в мыслях ту аллею,
где шли мы, за руки держась.

Как будто бы в преддверье рая
глаза ласкает синева.
Лелею, холю, обмираю,
как бусинки, перебираю
твои бесценные слова.

Украшу губы поцелуем,
в ушах — два шёпота ночных...
Да, вот такую, пожилую,
любить взахлёб, напропалую...
Как терпят нас в мирах иных,

завистливо взирая сверху
на жаром пышущий очаг,
который и за четверть века
не остудил ещё ночлега,
не оскудел и не зачах!

Вот так бы и в минуту злую,
когда покинет бог огня,
судьбе пропевши аллилуйю,
поставить точку поцелуя
в конце угаснувшего дня.

***

Подальше, подальше, подальше
от кланов и избранных каст,
от глянцевой славы и фальши,
от тех, кто с улыбкой предаст.

Поближе, поближе, поближе
к тому, кто под боком живёт,
к тому, кто поймёт и услышит,
кто сердце тебе отдаёт.

Покрепче, покрепче, покрепче
прижми к себе родину, дом,
и станет воистину легче
на этом, а может, на Том.


***

Говорили мне когда-то:
«Не туда идёшь.
Чёрте с кем запанибрата.
Сгинешь, пропадёшь».

Я жила, стихи кропала.
Столько лет прошло.
Я уже давно пропала.
Мне там хорошо.

Лоскутки судьбы сшивая,
радуюсь лучу.
Спросишь, как ещё жива я?
Лучше промолчу.

Те, кому была я рада,
в перечне утрат.
С адом я запанибрата.
Мне сам чёрт не брат.

Но покуда солнце светит,
каждый миг ловлю,
потому что есть на свете
те, кого люблю.


***

Жизнь прошла, и остался лишь кончик
в неизвестном количестве лет.
Он протёрся до дыр и истончен.
Сквозь него пробивается свет.

Жизнь прошла, но остались нюансы.
Компоненты, детали, штрихи...
Листопада прощальные вальсы
или белые снега стихи.

Вековая деревьев усталость
и небесные птиц виражи...
Жизнь прошла, а сама я осталась.
Разве так не бывает, скажи?

Не оставь меня в вечном покое,
словно личную речь под замком.
Удержи меня беглой строкою,
тихим окликом, поздним звонком.

Жизнь идёт и идёт себе мимо,
позабыв меня в тёмном углу.
Но со мною тут всё, что любимо.
Всё, что может рассеивать мглу.