Баллада о том, как мы с дедом спаслись от волков..

               
Я  вернулся,  хоть  вы  и  не  ждали, 
Что  так  быстро с  прогулки  вернусь.
Как  упорно  дожди  убеждали,
Что  утонет  под  паводком  Русь.
Над  Москвой  еще  тучами  небо
Покрывается  утром  и  днем.
Но  циклон  вроде   как  бы  и  не был.
Дождь  грибной  -  это  память  о  нем.
Я  пройдусь  по  Отчизны  просторам.
Я  с  Востока  на  Запад  пройдусь.
Под  моим  жизнерадостным  взором
Расстилается  Матушка-Русь.
Сам  я  родом  из  центра  России,
Где  над  Обью  звенят  небеса.
Где  меня  из  родимой Сибири
Год  за  годом  зовут  голоса.
Голоса  моих  родичей  мертвых,
Но  живых… пока  я  еще  жив!
Я  за  них,  в  справедливость  упертых,
Молю  Бога,  ладони  сложив.
Где-то  здесь  на  заросшем  погосте
Похоронен  мой  старенький  дед.
В  дом  к  нему  был  заброшен  я  в  гости,
Когда  Бог  мне  уж  выдал  билет.
Встреча  с  дедом  в  сознанье  мальчонки
Кадром  будущей  жизнью  всплывет.
Но  до  дедовской  теплой  избенки
Будет  встрече  с  волками  черед…
Плыл   морозный   густеющий   вечер.
Над  вокзальцем   «Мошково»   Луна
Освещала  театр  нашей  встречи,
Заменяя  софиты  сполна.
Наш  вагончик  как  будто  проснулся.
Словно  дрожь  от  мороза  согнал.
Дважды  дернулся,  будто  споткнулся.
Но  на  рельсах  себя  удержал.
Кто-то  толстый  в  тулупе  овечьем
Меня  с  мамою  с  тамбура  снял
И  кому-то  баском  человечьим
За  задержку  в  пути  попенял.
- Вам-то  што… вы  путейцы - канальи!
Расписанье   на  што  вам  дано?
Штоб  по  нем  вы  людей  доставляли!
Смерз  ребенок… А  вам  все  равно!
Усадив  меня  с  мамой  на сено
(Оно  в  дровнях  лежало  копной),
С  матерком  своим  всенепременным
Дед  в  тулуп  нас  укрыл  с  головой.
Положив  себе  в  ноги   берданку
И  придвинув  к  ногам  патронташ,
Объяснил:  «Тута  я  спозаранку
Кое  с  кем  провернул  арбитраж.
Пару  выстрелов  сделать  придется.
Встречу… мать  их...  с  берданкой  в  руках.
Не  боись… мать  их  так…  обойдется.
Не  догонют  они…  мать  их  так!
Ну,  Каурка  моя,  за  работу!
Я  ж  не  даром  овсом  тя  кормил…
Чую… сдюжим  мы  волчью  охоту… 
Ведь  не  зря  я  ружжо  захватил…
Моя  мама  почти  не  дышала,
Мои  руки  в  свои  ухватив.
А  лошадка  лениво  бежала,
Слыша  дедушкин  речитатив.
Вы  возили  когда-нибудь  кошек,
Ну,  допустим  на  вязку  к  котам?
В  темноте  кошка  ехать  не  сможет.
Ну  не  нравится  ей  темнота.
И  потом… ей  обратно  дорогу
Надо  помнить  на  всякий  случай.
Хоть  любовь  и  угодная  Богу,
Но  отход  ты  наметь  невзначай!               
Вот  и  я  из  тулупа  наружу
Во  все  стороны  молча  глядел.
И,  вдыхая  морозную  стужу,
От  восторга  ну  просто  балдел.
 - Деда!  Глянь… а  вон  там  огонечки…
И  вон  там… И  вон  там… Посмотри!
Дед  берданку  схватил: - Ни  х…чки!
Мать  их  так…  их  там  дюжины  три…
Хорошо,  что  патроны  мне  бабка
Не  забыла  с  тулупами  дать.
А  то  было  бы  щас   нам  не слабко…
Мать  их  так… без  ружжа  совладать…
Погоняя  одною  рукою
Красотульку  каурую,  дед
Стал  стрелять  из  берданки  другою
По  «огням»,   что  стелились  нам  вслед.
- Деда!  Нет их… видать,  поломались…
Ты  же  в  лампочки  эти  попал?
Вы  бы  тоже…  как  я…  удивлялись.
 Дед  с  саней  было  чуть  не  упал.
 Они  с  мамой  от  смеха  лежали.
 Страх  ее  как-то   сразу  прошел.
 А  вдали  «огонечки»  бежали, 
 Между  тем,  я  их  снова  нашел.            
 Вы  представьте  такую  картину.
 Над  тайгою  звенит  тишина.
 С  неба,  словно  сквозь  темную  льдину,
 Наблюдает  за  нами  Луна.
 По  пустыне  таежной  морозной,
 Выбивая  подковами  след,
 Мчит  Каурка,  уводит  от  грозной
 Нас  беды  –  самой  грозной  из  бед.
 А  за  тысячи  верст  на  Закате
  В  эту  самую  ночь  под  Москвой
  Наш  упрямый  российский  солдатик
  По  «волкам»  бил… как  дедушка  мой.
  Только  стойкость  дивизий  сибирских,
  В  подмосковную  вброшенных  сечь,
  Всю  Россию  от  полчищ  фашистских
  Помогла  в  эту  ночь  уберечь.
  Мой  отец  в  эту  ночь  в  Подмосковье
  Много  раз в  штыковую  ходил.
  По  снегам,  пламенеющим  кровью,
  На  «волков»  батальон  выводил.
  В  сорок  пятом,  слезами  омытом,
  В  орденах  он  вернулся  домой.
  Но  до  смерти  его  незабытым
  Оставался  тот  яростный  бой.
  Что  погибли  отцовские  братья,
  Двое  ловких,  лихих  жеребят,
  Смог  с  листков  похоронок  понять я:
  Они  в  братских  могилах  лежат…               
  Дед  стрелял  много  раз  этой  ночью.
   Я  патронов  подносчиком  стал.
   Он  меня  похвалил,  между  прочим.
   Даже  матом  кричать  перестал.
   Но  когда  «огоньки»  припустились,
   Нас  желая  в  кольцо  захватить,
   Вдруг  в  заборе  ворота  открылись.
   Мы  в  них  вихрем  смогли  проскочить.
   И  старушка  проворная  мигом
   Заперла  их  на  крепкий  засов.
   Мы  ушли  из-под  волчьего  ига.
   Так  открылся  мне  дедовский  кров.
    Я  в  «Прощанье  с  любовью…»  о  жизни
    Рассказал  вам…  о  сельской  своей.
    О  войне,  что  прошлась  по  Отчизне   
    Смертью для миллионов людей.
    Я  ребенком   об  этом  не  ведал,
    Хоть  пришлось  и  хлебнуть  мне  сполна.
    Лишь  со  смертью  родимого  деда
    Понял  я,  что  такое  война…
     Я  родился  над  Обью  в  Сибири,
     Где  тайга  словно  море  шумит.
     Нету  края  прекраснее  в  мире.
     Это  сердце  мое  говорит.
     Семь  десятков  годин  пролетело.
     Где  я  только,  друзья,  не  бывал.
     Но  тянуло  меня  то  и  дело
     В  край,  где  «лампочки»  дед  разбивал…