Venice

Мой глаз к такой картине не привык.
Где вы, трамваи, где автомобили,
где черти до тебя меня носили,
о, город, состоящий из кривых
     и улиц ломких, - копией кроссворда.

Воде в различных видах - исполать,
пока что город гниль не доконала,
и вапоретто режут гладь канала,
давно уже забывшего про гладь,
     как натюрморт, но после натюрморта.

Какой историк нам расскажет про
сокрытый от свидетелей гримас пир,
всё - маски, маски, маски, маски, маски,
не различить, где зло, а где - добро.
     Так город - эпигон, посредь болота,

чему-то непонятному - родник,
мосты, каналы, маски. Пастораль! Но
веницианская провинциальность, -
пожалуй, разве, питерской - сродни,
     центростремительной, как Медный Пётр.

Зане, поэт, родившийся извне,
себя обременивший массой миссий,
единожды в сей карнавал влюбился,
бежавший масок, так казалось мне,
     и, как казалось мне, бежавший публик.

Ушёл в небытие, как в погреб он,
но с той поры определяет пеленг
плывущий рядом остров Сан-Микеле,
где бывший тунеядец погребён,
     Васильевский осиротив... и Бруклин.