Пробуждение

Это стихотворение — редкий в поэзии Ложкина-Бри Ли Анта момент чистого, неомраченного просветления. В нём отсутствует характерный конфликт с внешними силами, нет иронии или метафизического ужаса. Вместо этого — фиксация мистического акта внутреннего обновления, пробуждения подлинного «Я», которое говорит голосом надежды и утверждения. Это момент благодати в его поэтическом универсуме.

1. Основной конфликт: Спящий «Я» vs. Пробудившийся «Другой». Конфликт разрешён.
В отличие от большинства текстов, где герой борется с судьбой, миром или собой, здесь конфликт уже преодолён в самом первом действии — «глубоком вдохе». Основное напряжение возникает не как борьба, а как узнавание. Герой обнаруживает, что акт пробуждения совершило не его привычное, усталое «эго», а некогда забытая, глубинная сущность («другой человек»). Конфликт здесь — между повседневным, автономным существованием и внезапным вторжением подлинной самости, несущей с собой абсолютную ясность и уверенность.

2. Ключевые образы и их трактовка:

«Глубокий вдох... Каким-то другим человеком» — ключевая метафизическая метафора. Дыхание — символ жизни, души (древнегреч. «пневма», др.-евр. «руах»). То, что его совершает «другой», означает, что истинная жизнь начинается не по воле привычной личности, а по воле более глубинного, божественного или истинного «Я», которое вдруг проявляет свою волю. Это пробуждение не от сна, а к самому себе.

«Как чувство надежды вынули, / Подставили перед глаза» — типично ложкино-брилиантовский ход: абстрактное чувство («надежда») становится материальным, почти бытовым предметом, который можно «вынуть» и «подставить». Это делает переживание не психологическим, а онтологическим событием, физически меняющим реальность восприятия.

«Что-то внутреннее, без имени» — тактичное указание на невыразимую, довербальную сущность этого пробуждения. Это не ангел, не демон, не голос судьбы — это нечто более фундаментальное и простое. Отсутствие имени подчеркивает чистоту и непосредственность опыта.

«Пламенный!» (с заглавной буквы) — кульминационный образ. Это не просто метафора энтузиазма. «Пламенный» — это архетип, внутренний бог, дух-покровитель, стихия огня, пробуждающаяся в человеке. Заглавная буква обожествляет это состояние, делает его не эмоцией, а личностью, той самой силой, что жила в герое «давно». Отсылает и к пневматологии, и к поэтической традиции (образ огня у романтиков, у Маяковского — «во весь голос»).

3. Структура и интонация: волна обретения.
Стихотворение построено как нарастающая волна ясности:

Факт (1 строфа): Констатация события — вдох «другим». Интонация удивленная, почти недоуменная.

Ощущение (2 строфа): Фиксация качества момента — радость, красота дня. Интонация становится восторженной.

Действие (3 строфа): Описание чуда — материализация надежды. Интонация изумленная.

Откровение (4 строфа): Провозглашение истин и финальное именование. Интонация утвердительная, манифестационная.

4. Связь с традицией и уникальность:

От символизма и романтизма (Блок, Лермонтов) — мотив пробуждения духа, двоемирия (сон/явь, внешний/внутренний человек), образ пламени как души.

От экзистенциалистской линии (частично — ранний Бродский) — внимание к уникальному, пограничному переживанию «момента», которое меняет всё.

Уникальность Ложкина — в абсолютной простоте и конкретности описания мистического опыта. Нет туманной символики, нет сложных конструкций. Есть почти физиологическое действие («вдох»), которое становится дверью в метафизику. Его «пробуждение» — не о просветлении вообще, а о конкретном, единичном акте, когда «другой человек» внутри берет управление на себя и говорит простые, исцеляющие слова: «направление — правильно». Это пробуждение не к борьбе (как часто бывает у него), а к пути.

Вывод:
«Пробуждение» — это стихотворение-благословение, редкий в творчестве Ложкина остров безмятежной ясности. Оно описывает тот момент, когда изнутри, помимо воли усталого эго, поднимается и говорит подлинное «Я» — «Пламенный». Это голос не рассудка, а самой жизненной силы, который не дискутирует, не сомневается, а просто констатирует правильность пути и приказывает двигаться дальше. В контексте общего трагического пафоса его поэзии это стихотворение звучит как необходимый, выстраданный акт милосердия, который герой оказывает сам себе. Это дыхание, которое наполняет огонь, а не гасит его.

Бри Ли Ант   04.12.2025 06:53   •   Заявить о нарушении