Строить стены - Изнутри всего

Есть много ковчегов, один в одном, каждый из которых не знает о существовании других. Чем меньше ковчег снаружи, тем больше он изнутри.

Ковчеги друг от друга разделены стенами наглухо. Нет проходов. Люди думают, что живут между двух стен. И только лишь в самом внутреннем, и, как сказал уже я, самом широком, все знают, что живут в мире, обнесённом и защищённом со всех сторон стеною, и это единственный и настоящий мир.

Во внешней стене ковчега произошла трещина. Вода пошла и затопила первый ковчег. Течь сквозь новые трещины и щели перешла во второй и третий, и так дальше, топя ковчег за ковчегом.

Но строили ещё один новый ковчег, чтобы на несколько лет и поколений удержать воду. А кто-то оставался снаружи и поднимал леса, и подбивал к брёвнам клинья, пока волна ещё не пришла, поддерживал доски. Они оставались. И всё же, все верили, что, в конце концов, один из них будет спасён. Когда волна дойдёт до его последнего крошечного ковчега, она уже утратит силу, море успокоится и отступит. И человек, выбравшись на поверхность, вспомнит из них каждого, и тогда они вновь будут живы.

***
У Человека осталась всего одна спичка, одна свечка, один хлеб и одна бутыль с водой. Он съел хлеб, осушил воду, сжёг огонь о лучину, и та стала неровно зыбко таять. Скоро она затихнет. Человек в одиночестве, загнанный в угол, станет ли он думать о тех, кто отдал жизнь за то, чтобы Человек мучился в ожидании, о тех, кто засунул его под балки без воздуха, солнца и надежды, без друга? Он хотел бы обезуметь, ведь безумие не так тяготило как сон.

Вдруг в темноте подошла добрая безмолвная Женщина и обняла за плечи. Они теперь долго разговаривали и обсуждали, даже веселились и спорили, обсуждая дальнейшую жизнь Человека, его судьбу, в каких замках он будет жить, по каким полям станет гулять и с кем. Человек никогда не видел ни земли, ни неба, ни травы, едва помнил людей, которые подложили его люльку за доски и их слёзы и неясные улыбки.

Но ему так понравились речи доброй безмолвной Женщины и то, что они придумали вдвоём, что он приложил руку к её ладони и сказал: «Моя добрая безмолвная Женщина, то, что ты здесь, доставило мне радость. Доски, за которые заложили меня ребёнком, и моя старая колыбель давно уже перебили мне кости. Всё, что осталось мне от людей, было запиской, где написано, что люди, создавшие меня, равно как и их создатели, и также создатели создателей, прожили также в тесноте и не знали ничего иного. И здесь, в темноте, мы, моя добрая безмолвная Женщина, придумали нечто, что можно назвать «миром», существ, которые могут жить, назвали их «зверьми» и «птицами», и «травами», и «деревьями». Так всё, о чём я мог бы тебя просить, не сказавшая ни слова, но понявшая меня и понятая мною, родная: оживи нашу Природу, пусть будет Жизнь над бездной, я мечтаю о том. Взамен этого можешь взять с меня всё, я отдам тебе и никогда не пожалею, ты, всемогущая, умеющая проходить сквозь стены и останавливать время».

Тень Женщины очень тихо и внимательно взяла его за измождённую руку, поднялись больные ноги, и она повела, они пошли вместе в совершенную черноту. А мимо уже кувыркались и гасли о босые ледяные ноги холодные тягучие волны, но было всё равно. Где-то во тьме пылал уже красный замок, а наверху, над бесполезной бездной Хаоса вспорхнула Жизнь.