Эфемерида

Что для нее заботы!
Сила в танце -
узорном глянце.
Небесные красоты
сияют в взмахе
каждого ее крыла,
где жизнь. Была…
В нетленном прахе
она стремится в Вечность…
В бесконечность.

Сила в танце…
Объятая багрянцем
прощального заката,
она жила когда-то
и где-то…Ночь и день…
Ее танцующая тень
парила сутки.
Всего лишь!.. Шутка ль!

Но в трепетном мгновении
кипело воплощение
Божественного дара –
крыльев пара.

То не крыла! -
то ангельское пение
и вдохновение,
в ком жизнь. Была…
В застывшей «фуге»
слились в одно –
и суть и тайна
жизни. Но
случайно
или в шутку, на досуге,
ее Господь создал.
И, видимо, не знал,
что превратится в боль она немую…
И может быть, мою. А может быть, чужую.

Растает, словно сон
иль утренней росы
бодрящая прохлада.
И в цвете мармелада
уж не останется былой красы.
А только эха звон.

Но сила в танце…
В ее узорах тайных -
в портретах, листьях чайных,
в мозаике, иль сланцах,
иль в паутинке, -
вкрапленных в прозрачные крыла,
где жизнь. Была…
как на картинке.
На тех крылах изображен весь мир.
А в нем застыли куклы, и господин факир,
повелевавший ими, не шутя…
и кто-то ты из них, а кто-то – точно я.

Что наша жизнь! Всего
Какие-то лишь сутки –
жестокая и злая шутка.
Спектакль! И больше ничего.

В отрезке, названном судьбою,
порою
мы – бабочки в мерцанье амальгамы.
Эфемериды.
В садах Семирамиды
порхаем. Так же гаммы
перебирают пальцы пианиста:
непринужденно, быстро.
И так легко. Так чисто.

Ведь нам для счастия даны
незримые крыла.
Но если б жизнь могла
их волшебством наполнить,
мы унеслись бы в сны,
пытаясь мир заполнить
узорами, раскрасив цветом мармелада,
Но есть ли в том услада!

Ведь суток мало…
чтобы танец свой исполнить…
почувствовав, запомнить
чарующей красы невидимые слезы.
И снова – грёзы…
гром и грозы… проза
жизни…шероховатость
путей; 
судьбы витиеватость...

Скорей
спешим в нетленном прахе
туда, где Вечность.
В бесконечность.
Забыв о страхе…



фото из интернета