Бартынь

Переполненный солнечным светом,
Наступает июньский день.
Ни в какие не веря приметы,
Я потуже стянул ремень.
Взял в рюкзак все рыбацкие снасти
(Хоть рыбак из меня ни в дугу),
Ни от сильной рыбацкой страсти,
От друзей я отстать не могу.
По неторным дорогам и тропам
Мы к заветному месту спешим.
Здесь, когда-то Бартынские топи,
Не одну загубили жизнь.
По легенде, с Балтийским морем,
Через тысячу вёрст под землёй,
Это озеро связано горем,
Утонувшей княжны одной.
И бездонным оно казалось,
И таинственным, и глухим,
И не каждому удавалось
К водной глади дойти сухим.
По единственной тропке узкой
Пробираемся сквозь травостой,
А вокруг полноводие звуков
И марящий полуденный зной.
Вот и озеро!... Сколько простора!
Руки тянутся сами к воде…
Но невольно меня память зова
Возвращает в далёкий день.
… От нескладной крестьянской доли
В эти топи за пять с лишним вёрст,
Чтоб кормов заготовить вдоволь
Для коровы идти нам пришлось.
А потом из бартынских потаен,
Из воды на сухое носить
Ту траву, что зарёю ранней
Мой отец здесь успел накосить.
Вот тогда-то впервые увидел
Сквозь лозняк я бартынскую гладь.
Но спугнул меня егерь Дмитрич,
В воровстве став, отца уличать.
Не спеша, сняв меня с закорок,
Тихо, помню, отец объяснил,
То, что сколько себя он помнил,
Здесь никто, никогда не косил.
Что по топи косить от лихого,
Легче скот весь на мясо свести,
Иль спустить бы того верхового,
Хоть неделю бы с нами пожить.
Чтобы понял, чем дышит колхозник,
Что подворье ему для души,
А не старорежимные козни,
Тормозящие новую жизнь.
 И обмяк, Дмитрич, спешился молча,
Угостился и сам предложил,
На коне своём только подсохнет,
Сено всё привезти и сложить.
А потом подмигнул мне лукаво:
-Если хочешь, поедем со мной.
И отец в знак согласья устало,
Чуть заметно кивнул головой.
- Он малец ещё, топать уморно…
Коль не против его подвези,
Да и озера гладь, и просторы,
Если время найдёшь, покажи.
… Сердце сильно в груди забилось,
Когда с Дмитричем мы на плоту
К середине, почти доплыли,
В первозданную ту наготу,
Где под нами искринками солнца
Стайка рыб хоровод свой вела,
А потом вдруг рассыпалась, словно
Разлетелись осколки стекла.
И с ленцой бут-то выплыла щука,
И застыла, а Дмитрич сказал,
- Килограммов на десять штука,
Жаль, что донки с собой не взял.
… На всю жизнь для меня остались
Впечатления этого дня.
И в чужих неизведанных далях
Укрепляли они меня.
Поднимали моё настроение,
Звали снова в родные места.
И безвластно всесильное время,
Чтоб преградой меж нами встать.

Щегловка 1995