цветы саломеи

КНИГА САЛОМЕИ

 У меня болит голова мама можно я сегодня не пойду в школу Буду сидеть рисовать в альбомах ковырять трещину в голове Все оттенки синего Кисточка засохла и я веду ею по губам, а там на листе там сквозь волосы пробивается первый бутон, ты кто? Тюльпан или нарцисс, пока ещё сложно судить об Этом Тюльпан или нарцисс, все цветы мне надоели, кроме Мама можно я открою окно Я сегодня не пойду в школу Не жди меня Не жди Стоя под окнами А где Саломея Она сегодня не придёт Листая Альбом Дыры по всему телу Входы и выходы Слипшиеся страницы изогнутые в форме человеческого тела Перелистываешь снимаешь с себя бумажную кожу слой за слоем тебе так хотелось бы заглянуть в конец Что там у нас со временем У меня есть время до пяти потом мне надо будет домой уроки делать Они живые они шепчут они не хотели бы просыпаться они никогда не хотели бы просыпаться Они боятся умереть не хотят умирать Но если ты прошепчешь в ответ Нет нет только не это Ни слова о Саломее и её цветах Перелистни я уже прочёл а ты куда ты всё время смотришь Все оттенки синего Я сложила ладошку лодочкой и баюкала его и он смело поплыл мой герой перелистывая страницы мой герой вниз на дно белого океана Солнце кололо иглой Есть и другие солнца Паутина в форме паука Небо в форме человека Страница замялась Здесь небо сворачивает Пути по которым я иду Свет в башне за спиной Иногда я карабкаюсь вверх цепляясь за зелёные страницы, вырывая книги с корешками иногда ложусь и соскальзываю вниз вниз Ищи меня всё равно не найдёшь Я потерялась я хотела потеряться Ты думала что это точка в предложении а это божья коровка или котёнок и он давным-давно ушёл смотреть на молоко в миске мяукать в дырявых часах Серьёзен и не настроен играть Лапкой запечатан конверт Отчёт об исследовании волн волнующих меня Они грубы и зачастую смертоносны Но вернёмся к упавшей на пол книге Всю посуду в кукольном домике перебили Упавший пейзаж пошёл трещиной куда ты можешь проскользнуть незаметно просто перелистнув страницу смотри я уже здесь Так и Саломея разлепив страницы обнаружила засушенный цветок Я пишу эти строчки для тебя Я хочу проскользнуть к тебе ногами вперёд лёжа на спине свернуться вокруг тебя бесконечною лентою снов Я не исправляю я неисправим Саломея рисует цветок распустившийся на коже Чихает от пыльцы Саломея ударилась головой и небесно-голубой пересекает линию волос и застит взгляд Я обнимаю глажу себя представляя что это ты общая для двоих кожа на ладонях Моя птица мой часовой механизм и мой взрыв Мои твои движения бёдрами Мы можем танцевать только один танец писать только одну книгу Только одно небо над головами Только одно солнце Уймись уже наконец



 ДНЕВНИК САЛОМЕИ

 Саломея училась в школе, и звали Саломею Саломеей – хотя цветы её и звали её по-другому, цветы звали её сквозь ночь и звали её Ялюблютебя – в книгах, которые эта девушка давала напочитать всегда находилось место, заложенное засушенным цветком – то, что ей больше всего понравилось или то, где чтение было прервано по обстоятельствам, от Саломеи независящим, например, кто-то вошёл в её комнату – здесь с чтением было покончено, а книга отброшена прочь. Маленькая роза или львиный зев – иногда книга напоминала гербарий – так часто чтение прерывалось – Стоп – как знак у дороги с лежащими на спине прекрасными путешественниками, глядящими в небо в ожидании новых независящих от них обстоятельств – руки ищут в траве, взгляд устремлён ввысь... Новые обстоятельства, такие как снег, дождь, порыв ветра или чужие объятия, пение птиц или ночь, скрип тормозов или людские голоса, шум пролетающего самолёта или слишком громкое тиканье часов на руке, перелистывающей страницы – на этом месте неизбежно появляется цветок, шепчущий ялюблютебя и я люблю тебя.

 Сначала в коже появлялся разрез, и казалось, что сейчас пойдёт кровь, Саломее всегда кажется, что сейчас пойдёт кровь, но вместо этого появляется первый лепесток – как краешек платья, как если бы кто-то в ярком цветастом платье стоял у окна и, заметив, что за ним наблюдают, кинулся прочь, срывая с себя одежду, оставляя её голодным взглядам, сбивая со следа – как ящерица отбрасывает хвост – слишком нежная, чтобы быть пойманной. Бутон рождается целиком, беззвучно и ярко, потянувшись единожды и снова заснув доверчиво, прильнув к Саломеевой коже, проснувшись и продолжая спать, – как любовник, вынырнув на поверхность сна, обнаруживает рядом любимого и, обняв его, закрывает глаза, прислушиваясь к чужому дыханию, становясь им, – так и этот цветок снова с тобой, Саломея, и никогда не уйдёт, никогда не покинет тебя. Вечность утреннего мига – прежде чем будильник щёлкнет и зазвонит, прежде чем мама войдёт и поцелует, стоя на коленях перед кроватью, как перед алтарём, прежде, чем отец хлопнет дверью, уходя на работу разгневанно, оставляя дочь нежиться среди розовых лепестков беззащитный цветок на коже.

 Конечно, Саломея – не из тех девочек, что стремятся выделиться в толпе: если цветок появлялся на груди или на животе, или на внутренней стороне бёдер, его было легко скрыть под одеждой; однако чаще Саломея срезала его, прежде чем выйти из дома, чаще всего – стоя перед зеркалом. Маленьким кусочком пластыря залепляла плачущую кровью ранку. Цветок не плакал, но сразу приклеивался к руке держащей его – ненастойчиво – он хотел бы остаться с Саломеей, но оставался в постели под подушкой, на тумбочке или просто на полу – пока мама не поставит его в вазу, пока Саломея не вернётся, и ему не будет позволено снова заснуть, прижавшись изо всех сил.

 Обычно цветы были разбросаны повсюду, хотя сначала Саломея прятала их.

 – Откуда столько цветов, у тебя, что, поклонник появился, может быть, познакомишь нас с ним?

 – Он не хочет знакомиться, он уже давно живёт с нами... – Несколько скандалов, семейных сцен, украшенных цветами, криками и приглушённым светом, хлопаньем дверьми и тяжёлым молчанием, когда актёры спешат достать бутафорию и спешат запихнуть её обратно, и зрители расходятся, когда по опустевшей полуночной сцене, изобравшей кухню, проходит среди опустевших без текста актёров изображавшая дочку Саломея, подбирая цветы – чтобы снова спать с ними, после того, как их швыряли, после того, как ими били по лицу, после того, как, зажав в руке, их угрожающе возносили к потолку – Саломея вновь собирает их, чтобы спать с ними, слышать Ялюблютебя сквозь сон и чувствовать их маленькие нежные объятия.

 Так происходило несколько раз, пока однажды утром, когда они пили чай, мама не произнесла, внимательно разглядывая свою дочку:

 – У тебя цветок на щеке, – конечно же, никакого цветка там не было.



 ЭПИДЕМИЯ

 Трещина в комнате у Саломеи, как тонкая улыбка, расколовшая белое лицо на две половинки, на лицо и всё остальное: постель с извивающимися растениями, а дальше – кухня с курящей за столом мамой, пасмурным днём за окном, коричневыми мокрыми ветвями без листьев, дорогой до школы, среди полузатонувших в тумане многоэтажных домов, коридоры и тёплые классы машины времени, отправляющейся в будущее по звонку – и такой старой!Место, избитое сердцами до мягкой податливости кирпича, до слёз на стёклах.
 Ты лезешь в портфель за тетрадкой, но вместо неё натыкаешься на нежные объятия того, кто залез в портфель, пока ты спала, и теперь с нежной решимостью обнимает пальцы.

 – Отстань! – а сама уже улыбаешься неконтролируемой улыбкой идиотки, слышишь "Ялюблютебя" среди обычных скрипов и шорохов класса...

 – Кто это всё время шепчет?! Не отвлекаемся!

 Находишь ручку, тетрадку, застёгиваешь портфель и теперь обещащешь себе всегда, всегда проверять его перед тем, как выйти из дома... Чихаешь, закрываешься ладонью...
 Недоумённо смотришь на смеющиеся лица кругом.

 – Саломея!

 – Простите...

 – Выйди из класса, выбрось эту гадость у себя из головы и возвращайся, – хорошо, что учительница не видела всех остальных цветов на спине, груди и животе, распустившихся одновременно... Конечно, на следующий день уже несколько девочек пришло в школу с цветами в волосах, – а также один, особенно брутальный, мальчик. Хоть этого Саломея уже не увидела, пропустив две недели по болезни, цветочная зараза на несколько дней охватила школу.



 ДЕВОЧКА ИЗ КОРОБКИ

 Когда люди видят чудо – первое, что они делают, первое, что делает ребёнок, они забывают, что уже давно не дети, – это протягивают руки, чтобы погладить или сорвать, а на самом деле сказать: "Возьми меня с собой отсюда, забери меня от них. Возьми меня с собой в свой чудесный цветочный лес". Но Саломея не может их никуда отвести (Саломея ехала в маршрутке, гладила цветок, поднесённый к губам, водитель чуть пешехода не сбил) – разве что в свою комнату. Отвести всех их в свою комнату, где у порога и где в тетрадках, на подоконнике, на полу, и среди смятых страниц простыней, чередующих день и тень, стоят в ожидании и лежат в забытьи цветы – необязательно розы и далеко не всегда красные.

 Саломея смотрит в зеркало: после болезни она похожа на мультяшного леопарда, кусочки потемневшего от крови пластыря по всему телу, и хочется стукнуть себя по голове, как по экрану переставшего показывать телевизора: изображение в зеркале неправильное. Если бы зеркало было встроено в шкаф, она бы уже давно открыла дверцу и вытащила бы Саломею прежнюю, – бледную от отсутствия солнечного света, попахивающую нафталином, – и оставила её вместо себя перед зеркалом – чтобы причёсываться, делать уроки, выходить на улицу, – а сама забралась бы на её место – мяукать, скрести лапами, орать... Что там обычно делают кошки в ящике? Приоткрывают дверцу и смотрят наружу.



 ДЕВОЧКА В КОРОБКЕ

 Всё время я проводила в коробке. Когда Саломея выпустила меня, коробка оказалась внутри меня. Я до сих пор удивлённо смотрю на живот: она всё ещё там – картонная коробка и такой глухой звук, когда трясёшь, там что-то перекатывается, какой-то камушек. А зачем Саломея выпустила меня, я не знаю. Я могу отвечать «не знаю» практически на любой вопрос. Я молюсь о том, чтобы никто не задал нужного – иначе коробка у меня внутри раскроется, и потом её уже не закрыть. Саломея ни с кем не могла общаться – то есть ни с кем её возраста, ей нужно было, чтобы все забыли о ней – той, которой она была в школе. Я – девочка из коробки. Всегда приятно видеть вас, как вы я хорошо спасибо, на что похожа погода сегодня, погода хорошая, солнце светит ярко.



 МАЛЬЧИКИ САЛОМЕИ

 Мальчики как ливни, они приходят и бьют по лепесткам больно и изо всех сил прибивают к земле, но ничто не сравнится с радостью обретения влаги того, кто так долго жаждал, в конце остаётся лишь потрескавшаяся земля, корни, да стремительно уходящая вниз влага, однажды, почему однажды, Саломея лежала под открытым небом и звала дождь, нет нет нет я люблю тебя пожалуйста не делай этого, Саломея держала на руках шепчущий цветок, младенца с бутоном вместо головы, никто не любит не будет любить тебя так как я, маленькие ранки после нескольких решительных движений ножницами перед лезвием зеркала – оно отсекает то, что есть сейчас, от того, что было секунду тому назад, и ранки потом кровоточат весь день, не заживая, маленькие коричневые пятнышки, а я кофейный гепард: грррр! Саломея сама стирает своё бельё, я думаю, несколько квадратиков пластыря могут решить проблему, пусть все думают, будто у неё прыщи, прыщавая зазнайка Саломея, от которой постоянно исходит удушающий аромат, иногда, когда цветок особенно красив, она некоторое время не срезает его, – под правой грудью, на внутренней стороне бедра, Саломея что это у тебя там под одеждой, иногда она оставляла за собой след из золотистой пыльцы, вставая со стула, мальчики приходят как ливень, бьющий живительной влагой, так у вас с ней было что-то, да ну её в прыщах вся, мальчики считают меня легко доступной, да кому она расскажет, я расскажу своим цветам, которые покроют меня всю с головы до пят – ищи меня теперь среди зарослей, я люблю тебя и щёлканье ножниц, я тоже тебя люблю, можно однажды ты возьмёшь меня с собой и покажешь мне, что за мир за той дверью, из-за которой ты всё время появляешься, там наверное все такие же как ты и я, нет не говори этого, нет, мальчишки с ними вообще невозможно ни о чём говорить – они не умеют хранить секреты – все узнают о нас с тобой.



 САЛОМЕЯ ВНУТРИ

 Из-за многих порезов, далеко не все из них заживают сразу, мальчики, попадая в Саломею (заглядывая за зеркало, видишь слой пыли, слово SOS вытканное заплутавшим пауком, окурок, который Саломея спрятала от родителей, да так и забыла там), мальчики попадают не в её сердце, а в одну из сот гостиницы-Саломеи, тонкая белая фигурка ложится на нерасстеленную кровать, вещи сваливаются тут же, будильник в сотовом ставится на семь утра, вспыхивает секундами одной за другой время, как навязчивая неоновая реклама. Утром выходя из гостиницы, кидая ключи в почтовый ящик и слыша, как они ударяются о дно, мальчики делают круг по городу и возвращаются ночью в одну из пустующих Саломеиных комнат, ключ на столике в прихожей, горячая вода смывает дневную кожу, грубый солнечный свет, в доме Саломеи – лишь лёгкое мелькание луны на дне время от времени, движения двух сплетённых тел в неосвещённом окне были или нет, стой и всматривайся в пустые стёкла в одиночестве. Мальчики Саломеи – гостиничные призраки, неотделимые от сквозняков, бессонного гудения ламп, разрядов статики – схематичные фигурки, бегущие по стрелкам на стенах, к светящейся зелёным надписи «выход».



 ПРИСЛУГА

 Представь себе пустующую гостиницу. В одной из комнат ты ложишься в кровать, ставишь будильник, чтобы не проспать и выйти на улицу вовремя без определённой цели. Ты – мальчик, а мальчиков в моём рассказе быть не должно, вы слишком жестоки, и никого, кроме себя не любите. Вам бы только играть, и игрушки каждый день должны быть новые. Даже когда вы очень, очень старые, вы убеждены, что мир вращается вокруг вас. Так и есть, и эта пустующая гостиница – вся для тебя одного.

 В другой комнате, но, конечно, ты об этом не знаешь, Саломея танцует в окружении цветов перед зеркалом, падает в изнеможении, засыпает, и цветы покрывают её всю, потому что, в отличии от тебя, любят её.

 Я стою в этой комнате рядом с зеркалом. Не думай, что мне нравится здесь находиться, не думай, что я не пыталась уйти. Я кричала очень громко в коридорах, я пыталась вырваться очень долго из плена пустых комнат, но в конце концов, решила остаться здесь – с Саломеей и её цветами.



 ВОЗВРАЩЕНИЕ В ЛОНО СЕМЬИ

 Один из постояльцев, старик, которому я служу, лекарства, которые он пьёт, в том числе и для повышения потенции – однажды он кончит в меня и умрёт. У меня всегда есть его друзья по переписке, с которыми он фотками обменивается. Так начинается моя жизнь и так она заканчивается. Гостиничный номер, чужое имя. Мы никого не ждём, молчаливый слуга. Купи мне книг, просит он. Книги наполняют комнату вонью, он читает вслух, мой рот занят. Я люблю его.

 С наступлением холодов мы выходим наружу реже. Однако он всё ещё помнит, как мучить меня, помнит о моём существовании. Однажды оставил меня связанным на ночь возле открытого окна, неделю выхаживал после. Дарил цветы, а после бил меня букетом по спине. Купил украшения, чтобы выдрать их после из моего тела. Всё потому что я люблю его.

 Девушка, убирающая наш этаж, приглашает меня в свою каморку выпить кофе. Потом во время беседы – я всё ещё говорю о своих сёстрах, которых у меня никогда не было – осколки моей личности – однажды я распался на своих нежных сестёр, я упал в их объятья, рассказывал я – ты можешь говорить правду, только если уверен, что тебе никто не поверит – самоубийство, как оно выглядит вблизи – это ствол оружия, ствол дерева или ствол старика, с которым я живу – иные способы ухода из жизни всё же представлялись мне слишком эгоистичными, так же, в течении этого длинного самоубийства длиною в жизнь, и, в конце концов, я могу прекратить эту пытку как только захочу, я могу выйти на улицу, оставив своего любовника, не знаю уж кто я для него – он, наверное, не замечает, но это я его мучаю, а не он меня.

 Он сказал, что я больше не нужен ему, что ему необходимо найти кого-нибудь помоложе, и я вернулся в лоно семьи. Неужели ты думаешь, что мы бы отпустили тебя, сказала Саломея. Я не на секунду не сомневался, что вы ждёте меня. Мои сёстры согревали меня телами, мои слёзы высушивали поцелуями. Держали меня, не раскрывая объятий, пока мой любовник бесновался у подъезда внизу. Он должен узнать, что такое любовь, мы должны помочь ему. Одевали меня в свои платья, мыли и укладывали спать, читали мне на ночь. Однажды они сказали родителям, что хотят братика. Нам не с кем играть.