С атомом в сердце. ч. 2. Страшный Карл

На пероне, за моей спиной снова раздался голос Крутова: «Серёжа!», затем сдавленный крик и я обернулся. Он лежал на платформе, раскинув руки в стороны, а вокруг толпились сонные пассажиры.
Я бросился к профессору! Глаза его были выпучены, изо рта текла струйка крови, а рядом валялась челюсть с отломанным крючком… Наверное, это смотрелось дико – вместо посильной помощи упавшему старику, к нему подбегает музыкант, широко раскрывает ему рот и заглядывает вовнутрь…
Вдруг, кто-то грубо толкнул меня. Я пал на колени, судоржно вздохнул спалённый автомобилями воздух и с ужасом, ощутил явный недостаток нейтронов в атмосфере…   
  ***
Меня подхватили под руки бровастый проводник с милиционером сопровождающим поезд и втащили в вагон.
-  Это ещё не Питер, товарищ пассажир, куда вы кинулись?!
-  Так объявили же…
-  Ну, мало ли…
Служебку они заперли на ключ и я попытался вырваться, сломав дверь, но она не поддалась, к тому же, работники «железки» вскоре вернулись с моими вещами.
Я, было, бросился излагать рыжему, окутанному винным перегаром, сержантику о грозящей миру опасности, но он строго оборвал меня:
-  Музыкант?   
-  Да.
-  Концерты едете играть?
-  Да.
-  Кто тот дед?
-  Сосед по купе…
 -  Н-да, подскользнулся человек, треснулся башкой, а ты ему пасть рвать… Никогда больше не поступай так с пострадавшими – от этого ещё никому лучше не стало! Коньяк твой, я, кстати, реквизировал, пьянству - бой!.
-  На здоровье! А где старик?
-  Сбежал. И ты иди отсюда, Айболит!
-  Куда?
-  Проводник укажет…
***
И он указал. Это было очень странное купе – полки и стол заставлены колбочками, бумажными папками, пластмассовыми фрагментами человеческого мозга, а у окна, в белом халате и колпаке, сидел худенький врач. Он задумчиво гладил огромный клюв чючела попугая и что-то ласково ему нашептовал…   
Проводник кашлянул в кулак… Врач встрепенулся, отложил птицу и приподнял, в знак приветствия, колпак
-  Здравствуйте, я – профессор Джамайкин, распологайтесь, будем пить чай. Он смёл под стол атрибуты профессии, которые занимали мою полку и распорядился:
-  Герр Питер, 2 стаканчика и пачку печенья!
-  Гут, камарад.
Проводник слегка поклонился и вышел. Вдруг, сам по себе, открылся футляр  скрипки - она была на месте. Врач улыбнулся: 
-  Из сумки тоже ничего не пропало – тут работают честные люди.
-  Это ваши друзья, профессор?
-  Да-с, Сергей, не одну тысячу километров проехали вместе.
Я снял пальто присел и более внимательно огляделся вокруг. Это была некая лаборатория на колёсах. Из багажной сетки верхней полки, на меня внимательно смотрели пустые глазницы черепа питекантропа… 
-  Интересное у вас купе!
Джамайкин сложил под себя ноги, на азиатский манер и свёл глаза к переносице…
-  Нравится Сергей? Я раньше в отличном московском стационаре работал, но потом понял – надо ездить по стране, народу нужна помощь! 
Тут, только, до меня дошло, что этот странный, незнакомый человек называет меня по имени…
-  Профессор, откуда вы меня знаете?
-  Ну, что ж тут особенного… 
Джамайкин, вдруг, прыгнул на верхнюю полку, затем на противположную, на секунду прилип к дверному зеркалу, поправляя колпак и с ловкостью гиббона сиганул обратно, на своё место - в зубах он держал папку. Я замер… На ней была фамилия отца! Он же, перевернул пару страниц и бросил на меня пронзительный взгляд:
-  Так, господин музыкант, ваш папа, вроде, псих.расстройствами не страдал…
-  Да и я тоже!
-  Рад за вас, но профессиональный долг обязывает меня провести некий тест, перед выпиской больного…
-  Я здоров!
-  Не сердитесь, позвольте проявить участие, раз уж мы встретились.
-  А откуда у вас сведения об отце?
-  Дык, ездим, работаем, ищем интересных людей. Уф! Устал сегодня - только прилетел из Парижа и сразу в поезд…
-  Ну, у вас и темпы…
-  Гражданский долг! Человечество проделало огромный путь, я – тоже! Знайте, друг, ввиду некоторых жизненных обстоятельств, лет десять назад, мой мозжечок сбился на 30 процентов. Я стал рыдать на свадьбах и хохотать на похоронах. Вы, конечно, знаете, что где-то, когда-то, упал куда-то метеорит?
-  Тунгузский?
-  Возможно. У меня появилась теория: - Ось Земли изменила своё положение - крен! Мы все прокручиваемся по эллипсу, вспомните мой мозжечок!..
-  30 процентов?..
-  Именно! Нахожу доказательство моей теории, в мясном отделе - баба говорит мужику: «Гавриил, в этом месяце мы как-то прокрутились, что будет в следующем не знаю»…
Тут, я понял, что попал к очередному сумасшедшему и что надо,
как-то, так себя повести, чтобы вместо Петербурга, Джамайкин, вместе с пьяным миллиционером и странным герр проводником не определил меня в дурдом… 
-  Народ всё чувствует, профессор!
-  Да! Сразу принимаю решение - лететь в Париж, найти сверчка Иогана, между 9-ой и 11-ой линией метро и спросить: «Как жить дальше?»
-  Удивительно!
-  Рационально! Итак, в Париже, на станции «Перинеи», юноша-сверчок, проводит меня, за кусок сигары, под шпалу, к мудрецу Иогану. Мы обмениваемся традиционными приветствиями; - я дарю окурок «Мальборо», Иоган, в знак благодарности, показывает фигу.
Я опешил от такой фантазии, или безумия, но снова поддакнул:
-  Эх, почему я всего лишь скрипач?! 
Он снова внимательно посмотрел на меня, полистал папку и с сожалением произнёс:
-  Гены! О, это, ещё совсем не распаханная целина поэзии психиатрии. К тому же, сын врага народа всегда обречен быть в рядах вечно опозиционной интелигенции. Итак, Париж… Над нашими головами проносятся поезда метрополитена…
Я до боли закусил губу – Джамайкин, действительно, много знал о моей семье!..
Он тут же сделал паузу:
-  Чем-то взволнованы, Серёжа? Давайте я сделаю укольчик…
-  Да что вы, профессор! Это нетерпение - Иоган-то как реагировал?.. 
-  Спокойно и мудро! Он обводил лапкой хибару и рассказывал, что прежде, давным-давно, его жильё было дуплом баобаба, в Африке – и это ясно, так как стены и потолок густо исписаны древней сверчковой клинописью!
-  Нет слов…
-  И не надо! Иоган закурил. А я всё пытался хоть что-нибудь прочесть… Тут он закашлялся и ехидно рассмеялся: «Бесполезно, Кузьмич, взгляни на фото моих предков – разум в очах, но даже они, уже не разумели нашей грамоте»! Затем сверчок снова курнул, выдохнул огромное облако дыма и нарисовал в нём сухим, сучковатым  пальцем, накренившуюся планету...
Я принял глуповатый вид:
-  Но вы и без него это поняли, профессор!
-  Конечно! И всё же, я, некоторое время, разглядывал фотографии  сверчков, сплошь очкастые мудрецы! А потом задал вопрос:
-  Так что же делать землянам?!
Иоган показал на рисунок планеты, а потом построил конфигурацию  из трёх пальцев…
Я с трудом сдержал смех:
-  Действительно мудрец!
-  Да! Я поблагодарил его и приподнёс от всех нас, окурок «Кэмэла». Сверчок долго и удовлетворенно стрекотал...
Я смотрел на психиатра и пытался понять – безумец предо мной, или хитрюга-чекист, открывший новое амплуа по проверке и издевательству над пассажирами? Ведь это же фешенебельный экспресс «Красная стрела», в конце концов! 
Джамайкин снова взял в руки чучело попугая и ласково поглаживая клюв, медленно воспарил над столом, завершая рассказ:   
-  Обратно я летел с зайцем. Необычайно интересный собеседник! Ветер свистел в его ушах и он открывал мне секреты зимней засолки капусты, а так же объяснял пять способов безобидной кражи морковки. Трагический выстрел охотника прервал наш совместный полет… Н-да, народ по-прежнему любит зайцев и с уважением грызёт их косточки у семейного очага! Вообщем знайте, Сергей, стоит нам только собраться всем на другом краю планеты, да подпрыгнуть, как она выровнится, прекратятся войны, а так же, всеобщее сумасшествие, верите?
-  Конечно!
Джамайкин хлопнулся на сиденье и радостно вскричал:
-  Выписываю, Сергей, - вы совершенно здоровы!
Я, посильно, изобразил на лице уважение, пожал профессору руку и схватив свои вещи, выбежал из купе. Влед раздался хриплый крик попугая…
*** 
На выходе, меня ждал страшноватый герр Питер:
-  Попили чаёк?
-  Да.
-  Ну и как?..
-  Отлично! Абсолютно здоров.
Он долго, мрачно смотрел на меня, шевеля пучками бровей, пока я не догадался, что надо заплатить за услугу и не сунул ему 100 рублей..
Проводник, не глядя, взял деньги и указал рукой на выход:
-  Что ж, пройдёмте в соседний вагон, там есть свободное место.
Должен сказать, что я терпел всё происходящее, из-за вечного страха перед милицией и ввиду возможности нечаянного, или намеренного убийства какого-нибудь обидчика. Я никогда не был трусом, просто рано понял – попаду в лапы «органов» и мне зачтут всё, особенно «полит.долг отца перед Родиной». Я выживал как мог. Трудная, часто голодная жизнь закалила меня. Бесконечные драки со сверстниками за честь отца, изнурили сердце, но дали волю к самосовершенствованию. Ведь я бежал из мест семейной ссылки, поменял фамилию, закончил консерваторию и успешно трудился,а тут, вновь прежний страх и абсурд!..