это последний раз

Это стихотворение — кульминация и возможный финал целой линии в поэтическом мире автора: линии диалога с болью как с предопределённой, почти наградной карой. Текст описывает момент предельного внутреннего напряжения, когда страдание, интериоризированное и принятое как «орден», наконец вызывает физиологический бунт тела и духа, выливающийся в надрывный обет: «Это — последний раз».

1. Основной конфликт: Принудительное смирение vs. Физиологический бунт. Исчерпанность страдания.
Герой пытается следовать роли покорного страдальца: он принимает новую боль как знак («галочку», «отметку») и даже как награду («орден»), которую нужно нести «заслуженно». Этот внутренний императив диктуется голосом условного «Провидения» или его внутреннего двойника. Однако конфликт возникает на уровне тела и неподконтрольной нервной системы. Дрожь, жар, гримаса, бунтующее «жерло» — всё это симптомы того, что ресурс принятия страдания исчерпан. Конфликт разрешается не победой духа над плотью, а их совместным, почти истерическим срывом в финальной фразе, которая звучит одновременно как отчаяние, приказ и мольба.

2. Ключевые образы и их трактовка:

Страдание как маркировка: «словно галочкой, / Отметкой, зетой, шпагой». Это три разных образа одной сути:

Галочка — деловой, холодный знак учёта, выполненного пункта.

Зета (ζ) — буква греческого алфавита, возможный намёк на «дзету» (зигзаг, молнию) или просто на чужой, загадочный знак.

Шпага — оружие, воткнутое в сердце. Объединяет их идея внешнего, насильственного присвоения боли как некой нормы или долга.

«Носи, как орден, новое» — парадоксальная и горькая инверсия. Орден — знак отличия, славы. Страдание здесь представлено как награда за какие-то прошлые грехи или просто за существование. Это извращённая логика мазохизма, доведённая до абсурда: даже «недостойное» страдание нужно принять как заслуженное.

Физиология бунта: «Дрожь пробегает по ним же», «Жар обдаёт ступни», «Лицо искажает гримаса: / Нервом — щека и глаз». Страдание перестаёт быть метафизической категорией и становится чисто физиологическим событием. Тело отказывается подчиняться воле, принимающей боль. «Нерв» здесь — главный действующий субъект, искажающий лицо помимо воли.

«Жерло бурлит в гневе» — один из самых мощных образов. Внутреннее «я» уподобляется вулкану или жерлу пушки, готовому выплеснуть накопленную ярость. Это уже не грусть, а ярость, направленная, вероятно, и на себя, и на то самое «Провидение».

Двойной голос финала: «— Не мучай так больше ни разу. / — Это — последний раз». Первая реплика — мольба усталой, измученной части сознания. Вторая — приговор, вынесенный самому себе или своим мучителям. Фраза «последний раз» в таком контексте звучит не как уверенность, а как заклинание, последняя попытка установить границу, за которую нельзя переступать. Но в её повторении (вынесенном в заголовок) слышится и отчаяние: а что, если это не последний?

3. Структура и интонация: путь от приказа к срыву.
Стихотворение точно фиксирует слом:

Приказ и рационализация (первые три строфы): Внутренний диалог о принятии страдания. Интонация сначала констатирующая, затем дидактическая («Не сомневайся, глупенький»).

Физический обвал (четвёртая и пятая строфы): Описание потери контроля над телом. Интонация становится прерывистой, фиксирующей отдельные спазмы.

Кульминация и срыв (шестая строфа): Апофеоз напряжения — «жерло бурлит». Контрастный приказ сердца («иди») и финальный диалог-срыв. Интонация здесь обрывистая, надрывная.

4. Связь с традицией и уникальность:

От поэзии экзистенциального отчаяния и богооставленности (поздний Лермонтов, ранний Блок) — тема незаслуженного, жестокого страдания.

От традиции исповедальности и физиологичности в русской поэзии (частично — Цветаева, Ерофеев) — выворачивание души через тело, где дрожь и гримаса становятся языком.

Уникальность текста в его фокусе на моменте слома механизма принятия боли. Автор показывает, как ломается внутренняя установка на стоицизм («носи как орден»). Герой доходит до той черты, где рационализация страдания становится невозможной, и на поверхность вырывается чистая, неартикулированная, телесная агония, которую можно выразить лишь в форме клятвы-истерики: «Это — последний раз». Это стихотворение — снимок нервного срыва, спровоцированного долгим ношением «ордена» страдания.

Вывод:
«это последний раз» — это стихотворение о пределе терпения и конце пакта со страданием. Герой, пытавшийся годами играть по правилам — принимать боль как должное, как знак отличия или урок, — внезапно обнаруживает, что его тело и нервная система отказываются от этой игры. Вместо смирения приходит ярость, вместо покорности — гримаса боли, а вместо тихого «ношу» — надрывный крик, пытающийся установить окончательный запрет. Но эта финальная фраза, вырвавшаяся как пар из бурлящего жерла, звучит скорее как молитва отчаяния, чем как реальный приказ. Она ставит точку в конкретном приступе боли, но в мире поэта, где страдание — постоянный собеседник, оставляет горькое ощущение, что это, увы, может повториться. Текст становится мощным психологическим документом момента, когда душа, доведённая до предела, отказывается от своей самой страшной ноши — согласия на собственные муки.

Бри Ли Ант   04.12.2025 19:06   •   Заявить о нарушении