XIV. Прерванные шумы

Вы слышите треск спичек –
шумы,
Посеребрённое конечником светло,
Вобрав дыханья твёрдость пумы
На крошеве рубцов стекло.

Увы, цвета не смогут лгать,
Их тина тошноколкости прольёт
На свет,
на цвет,
на ссадин плоть,
На спазмы,
- губы не разжать!

Подколие на огненном листке:
«Гори и ты, свечой, металл!»
Я погибаю в черноте,
Я изнежалась –
я устал.

Вольпийте соки ржавых дум,
Асбесты непрестанных скал!
Кто нежности из Вас искал?
Воспейте строгости парфюм.

На лесках доскости разрыв
Есть самый сочный матерьял.
Ворсинкой букв засыпь красив
И праздный фрукт –
Империал!

Чем ближе,
тем страшней творить;
Чем выше,
тем отрадней злость;
Чем гуще,
тем верней испить.
Увы, и кисть ломает ось.

Танцуйте,
небо Вас пронзит,
Но!..
только бойтесь тронуть шаг!
Вас жажда жизни не червъствит,
Но это есть Ваш тайный враг.

Закутав тень лица дождём
Глаза не жжёт былая тушь,
Помада смочит ную чушь
Сквозь тело: перевито в нём.

Отслойте жёлтый саль-гранит,
Отсейте почек белизну;
Мой прародитель мягко спит,
Его проток привит ко дну.

Бокал вина?
Спасибо,
я устала.
Да,
Ваш румянец прокрашён,
В руках дрожит хрусталь кинжала.
Вы столь учтивы:
пыль исзжён.

Так бейте полдень за рефлексом вод,
Пускайте трапы в глубину.
Мой прародитель Вас возьмёт
И не оставит никому…

А что до хвост –
то корень древ,
Увы,
гвоздями всё давно…
Лишь в зеркалах невинность дев
Парит губами заодно.

Лекало в профиль мой
вобит
И чешуя внутри
синит.
Мой тлан пробоинами
сшит.
Пусть,
апельсиновый
самшит.

Чуть
ленты оторвут от грудь.
Меня становится всё мало.
Я превращаюсь в серый путь,
Меня практически не стало.

Ещё мгновения
своя,
Рукой ломаю –
не усну!
Лишь распылённая слеза…
Я…
море… трельно… пропаду.