К Международному Женскому Дню

Нет, мне не надо тайно зырить в щёлку,
Когда ты  выбиваешь в два часа
Свою лихую дверь, и по посёлку
Несётся дикий визг и голоса,
Взведённые  уже до апогея.
Вот – ты кричишь, что да, немного пьян,
А пьяный – ты добрее и храбрее,
Но не буян. И где, блин, твой баян?
А вот она – про полночь и соседей,
Про зенки и про всех твоих шармут*,
И про катись-ка к маме, там беседуй,
И про а может, там тебя поймут.
Опять вступаешь ты на низкой ноте,
Но визг жены на две октавы – вверх,
И звук шлепков по бедной пьяной плоти.
Ну, так тебе и надо, изувер.

Ведь это ты нашёл её, ссыкуху,
В селе Углянка, Усманский уезд,
Где в самогон всю жизнь толкли макуху
И жмых, и где на тридцать вёрст окрест
Дороги нет, всё ельник да берёзы,
А вкруг села – большой гнилой овраг,
Ведь это ты, степенный и тверёзый,
Приехав строить, наконец, сельмаг
И хлев на сто голов, влюбился сдуру,
Ах, косы русы, нет таких в Москве…
А у неё ж была кандидатура,
Парторг Ушков, ещё на Петрове
Сосватали. Но ты спроворил кражу
И свадьбу, всё село перепоил.
Увёз не в область, не в столицу даже,
А заграницу… в этот… в израИль…

Она-то, лялька, думала, счастливый
Билет попался. Оказалось – нет.
Опять село. Мимозы да оливы,
Что ни сосед – то пожилой брюнет,
А по ночам – тугой пустынный ветер,
А по утрам – жара, а в полдень – зной,
И виноватый –  ты, один на свете,
И нелюбимый, и в несчастье злой.
И речь – она усвоила лишь матом,
И дом – зачем ей эти этажи,
И ненависть – к чужим и жидковатым,
И жизнь – на визг положенная жизнь.



                *шармута - проститутка (сленг, иврит)