Артефакт

Телеграмму почтальон доставил прямо на дом.
- Распишитесь, Лаврентий Егорович, а потом и прочтёте, - тараторила почтальон Пана, - мне некавды тут задерживацца, село вон како, оббеги-ка за день. И сунула в руку деда жёлтую бумажку.
Пана – крупная высокая молодая девка. Как только держал её велосипед? Летом она быстрее объезжала сельские улицы, а вот зимой приходилось труднее. Всё пешком, да лично в руки. Ни у кого никаких ящичков у дома не было. Иногда сама везла и несла посылки, много их здесь не бывало. Лаврентий Егорович, важный и степенный, не спеша, читал текст телеграммы, как бы смакуя и причмокивая губами. Его седые кустистые брови приподняты и, если бы враз упали, - то глаза напрочь закрыли. Они так высоко взлетели, что слились с упавшей волной белого чуба жёлтого отлива. Сейчас Лаврентий Егорович блаженствовал.
- Ну, чё там? В гости чё ли едут? – торопила его с ответом Мария Елисеевна.
Лаврентий Егорович редко улыбался, а тут, - на тебе. По жизни вечно был «при должностях». Пятнадцать лет офицерил, в войну командовал подразделением химической защиты. Работал директором строительной организации, мастером по обработке рыбы. Теперь, хотя и на пенсии, но опять «при должности» – конюх.
- Да вот, мать, - у нас внук родился!
- Как внук? – недоумевает Мария Елисеевна, - должна быть девчонка? Да ишо ж рано?
- Врачи ошиблись. Пришёл срок и родился, - убеждает Лаврентий Егорович. – Главное – внук!!!
- Ах, и молодец наша невешшонка, - выдыхает Мария Елисеевна! Так об чём же в телеграмме-то?
Лаврентий Егорович снова разворачивает листок: «Поздравляем рождением внука. Савелий».
- Ну и Савушка! Ну и сынок! Младшенький хучь нас порадовал, да и род продолжится. А то четверо девок. У Терентия двое, у Капитолины двое.
- Что-то, мать, ты расфилософствовалась. Надо  это событие отметить.
Мария Елисеевна метнулась в кладовую, что сразу за дверью, принесла жирную рыбу, розовую, только что из лагуна,1 с рыбы стекал рассол. Нарезала крупными кусками. Картошку не стала чистить, отварила в «мундире». Настрогала мелкими пластинками подмерзшее сало. Из дальнего сарая Лаврентий Егорович извлёк  спрятанную бутылочку.
Только успели налить в стаканы, как на пороге появилась соседка Тося: «Какое событие?» (Ни «здравствуй», ни «прощай»).
- Внук у нас родился, внук!, - чуть ли ни дуэтом выпалили оба. – Давай к нам, за компанию.
Через час за столом сидело двенадцать человек. К вечеру в доме  побывало не менее полусотни. Каждый нёс выпивку и закуску, и – поздравления! В селе
Лагун - полубочонок
такие новости не залёживаются.
Сын с семьёй из города приехал лишь через месяц. У невестки обнаружился мастит, потом ребёнок приболел. Старики их ждали с нетерпением. В доме побелили,
крашеный потолок блестел, пол после скобления стал светло-желтым. Кругом ни пылинки. Всё простирано и отглажено.
- Ничаво внучок, бравенький! Наш, курносый! - радовалась Мария Елисеевна.
- Если нос картошкой, то в вашу, бабка, родню! – по-военному отчеканил дед, - но есть кое-что от меня.
Молодые пробыли у родителей всего неделю. Захотелось им иметь своё гнездышко, и они купили «избушку на курьих ножках» - маленький домик размером три на четыре метра. Невестка, - казачка с южных краёв, за короткий промежуток времени превратила домик в райский уголок, утопающий в цветах. Кругом чистота, порядок. Старики зачастили в гости. Лишь солнечные лучи успевали разлиться по селу горячей лавой, - они тут как тут. В три месяца малыша отдали в сад-ясли, - надо было выходить на работу. Дед с бабкой каждый раз поджидали после занятий сына с невесткой, стоя у окна, мимо которого они должны были проходить. Готовились к встрече детей, как к большому событию. Тщательно прибирались в доме и во дворе. Мария Елисеевна готовила что-либо вкусненькое. Дед гнал самогонку и по рюмочке перваку успевало накапать к обеду. Этот ритуал у них теперь стал смыслом жизни.
Учебных часов у молодых педагогов в школе было мало. Зарплата мизерная, к тому же мальчик часто болел. Врачи посоветовали поменять климат, и молодые решили переехать на Кубань. Это было ударом по старикам.
Мария Елисеевна часто плакала. Лаврентий Егорович держался. Никто не знал, что творилось у них внутри. Дед мало ел, исхудал. Понимая, что ради благополучия внука, переезд необходим,  расставание ожидал с тревогой. А как было хорошо! Вот он - их наследник, ради которого готовы сделать что угодно. Им хотелось видеть это создание, любоваться им, наблюдать, как меняются его черты, характер.
Дед лелеял внука, рассказывал сказки, выдумывал истории. Чем бы с внуком ни занимались, - всё по - серьёзному. Внук тянулся к деду. Научился ходить. Взяв его за ручонку, Лаврентий Егорович подолгу бродил во дворе, выходили на улицу.
- Канешна, Запад цывылизованный, там внуку будет лучче, -  успокаивала себя  и мужа Мария Елисеевна, - пушшай всему учицца и развивацца. Чему здесь научицца? Одне пьянки - гулянки…
Лаврентий Егорович поддерживал жену: «Получит достойное образование, научится культуре. Одно слово – Запад!..»
Через четыре года кубанцы приехали в отпуск. Радость от встречи с внуком переполняла сердца стариков.
- Вот он наш, крупчаташный приехал! – квохтала Мария Елисеевна, обцеловывая внука.
- Ах, какой мужичок! – ворковал дед. – Белобрысый. Вырос-то вырос! Смышленый…
С собой на рыбалку Лаврентий Егорович взял только внука. Ему хотелось с ним быть рядом, поучить своему промыслу.
- Ты глиди, Лавруша, не утопи внука, как будешь ставить сети-то?!
- Что ты, бабка, ерыпенишься. Я один их ставлю, а с внучеком, уже таким большим, вполне справимся. Помощничек! Верно я говорю? - обратился к внуку.
- Пойдем дедушка, идем - увлекает внук, чтобы дед меньше говорил.
- Смотри, внучок, - учил дед, - это нижняя тетива с грузилами. Ты берёшь ручкой за грузило и через борт выбрасываешь в воду. Потом следующую. Не спеши. Если зацепится за ячею, отцепи её и кидай подальше от борта, а я буду выбрасывать верхнюю с поплавками. Так и поставим сети. Завтра свежую рыбу будем есть. Я тебе на рожне зажарю, попробуешь, какая она вкусная!
Дед делает гребок, лодка медленно продвигается вперед, дед успевает выбрасывать верхнюю бечёву с поплавками. Внук усвоил то, о чём просил его дед. Внуку хотелось, чтобы дед похвалил его, но тот молчал, делая вид, что не замечает работы внука, хотя следит за каждым движением этих милых пухлых ручек строго и внимательно. Мальчику нравились золотые блестки брызг, раскрашенные зарёй, когда грузило падало в воду. Нравилось море, тихое и как будто новогоднее. Покачивание лодки, словно кто-то на огромной ладошке приподнимает и опускает её. Небольшой бакен, венчающий окончание вымета сетей, шлёпнулся в воду, нарушив тишину. Дед направил лодку к берегу. Внук внимательно разглядывает лицо деда, которое исполосовано крупными складками морщин, сбегающих к низу со щёк и лба. Из этих складок торчат белёсые щетины. Из-под шапки (было лето, но дед одевал шапку, выходя в море) выбиваются седые завитки волос. Весь он похож на богатыря из сказки… сказки… Забыл из какой сказки…
Таким и запомнил внук своего деда.
Обстоятельства не позволили больше приехать к нему в гости.
Когда дед тяжело заболел, то попросил жену подойти к нему поближе. - Вот, Маша, передай внуку. - Он отвернул угол матраца, достал узелок, связанный с четырех сторон, - это был носовой платок. В нем позванивали награды деда. И ту - тоже. – Он пальцем указал на пепельницу в виде лежавшего верблюда, стоящую посреди круглого стола. Пепельницу подарили деду на 20-летие Победы…
Внук вырос, отслужил в армии, получил хорошее образование, стал профессионалом высокого класса. Женат. Имеет двоих сыновей, но бережно хранит реликвии деда и думает о том, что в скором времени передаст их далее.