Быль

Время – полночь, двенадцать часов.
Спят ночные сумерки.
Я что-то вам рассказывать готов,
Открывши «душевные дверки».
Не вслух, на бумаге речь поведу.
Вы позже потом поймёте.
Какую пришлось пережить беду.
Узнаете, как прочтете…

…Маленький был я. Жил бедно.
Семья деревенская, большая.
Дело было то давно.
Теперь кое-что забывая.
Одежда была – что спрядёшь, соткёшь.
Ночами пряли с лучиной.
В слезах вспоминаю теперь о том,
Состроивши «кислую мину».
Вам не понять, ни за что, теперь,
Как мы тогда «поживали».
Врать не умею. Ей Богу! Поверь.
Что тогда ели-жевали.
Картовным, тогда, кожурам был рад,
Очистки, завёрнуты в тряпки.
Крупные слёзы были, как град.
Так вот жили… в «достатке».
Хвалят теперь, кое-кто, мол, жилось!
– Кто жил возле «хлебной кормушки»,
А нам – деревенским, всё на авось –
Дырки от бублика – «сушки».
Что говорить-то?! Звали нас как?
– «Деревня»! иль просто «Лапоть»!
Чиновник, конечно, жил не так,
Да тот, кто украсть мог – схапать.
В колхозе давали нам «трудодень» –
Палочку в табеле ставя.
Долгим и тяжким был день,
Как скоротать не зная…
…Только немного, вроде, подрос –
Парнишкой стал похожим,
Зачислили тоже членом в колхоз.
Да нет, не понравился рожей.
Надо было дешёвых рабов.
Закон состряпали дружно.
Явились с наганами пара лбов,
Сказали: «Пошли! Так нужно!»…

…Долго держали. Душу ломали.
Надо ж «законно закончить законность»
В полночь, для страха, всегда вызывали.
Черти «гужуют», как правило, в полночь.
Страсти-мордасти, всякие снасти.
Черти когтями наносят напасти.
А ты выживай – тебе лишь семнадцать.
Им надо пред властью немного похвастать.
«Вот мы, врага вам какого поймали!
Долго гонялись, но всё же догнали.
Лычку нам надо, да орден на грудь,
Чтобы ещё чуть повыше шагнуть.
Ночка-то тёмная, лошадь вся чёрная.
Так что, милок, у нас власть-то отборная.
Хочешь – не хочешь, узнаешь сам.
Всё мы протяпаем, как надо нам.
Не будешь подписывать – будет исход.
Скажем: – Пытался бежать и в «расход».
Я, деревенский парнишка «сопляк»
В крепкий же, крепкий «влепился косяк»
Думал же, верил в Советскую власть.
Не догадался – где можно упасть.
И так… Они «стряпали» долго – недели.
В душу лезли – глодали да ели.
Черти, они ведь и черти в натуре,
Таких поискать надо в номенклатуре.
Даже и в том обвинили меня:
«Жить не хотел, врагу, знать, родня»
А в самом-то деле, было ведь как?
Виновный во всем, что я есть бедняк.
Не видел, коль в жизни Иван ничего.
«Не надо и видеть! Зачем? Для чего?
Так что оформим. Статью «подберем».
Много их всяких, что надо – найдем.
Есть категории разных врагов.
Вот ты и будешь, к примеру, таков.
Жил же ты с кем-то в деревне дружнее?
Вот и они-то нам будут нужнее.
Все, что напишем – подпишут «друзья».
На том и закончится «песня твоя».
Всё, что по «плану» сулили Ивану,
Черти исполнили. Да. Без обману.
Следствие всё проводили в районе –
На следственном, то бишь, на «полигоне».
Надо побольше, побольше им «фактов».
И… понеслись на деревню похвастать:
«Вот мы, в деревне-то в вашей поймали,
Вы ведь, наверное, Ваньку-то знали?
Где и чего, и когда говорил?
Где и чего он – «злодей» натворил?
Кто с ним поближе – дружнее «якшался»?
Да и о чем языком проболтался?»
… Мало ли, много деревней ходили
И вот, наконец, тут одну «подловили».
Может никто, ничего не сказал,
Но энкаведешник кой-что написал.
И возвратившись с деревни в район,
Энкаведешник ко мне на «поклон»:
«Здравствуй, опаснейший нам «террорист»,
Вот, подпиши-ка нам, этот вот лист –
Тут расписалась в бумаге подруга.
Со школьной скамейки любезного круга.
Должен ведь знать и помнишь, как звать,
Даже фамилию и величать»…
…Но не враз тогда я сдался,
Кое-где сопротивлялся.
Мне подсунули «наседку»,
Тут, по камере «соседку».
«Расскажи – за что сидишь?..
Что уставился – глядишь?
Если где что утаишь –
Попадёт тебе, малыш!»
– И… ботинком «бац» меня.
И пошла средь нас возня.
Он меня, а я его.
Кто сильнее – верх того.
Искры сыплются из глаз…
Вот и «сдался» в тот я раз.
«Чёрт с тобой «садная утка»!
Жить охота. Боль – не шутка».
Так вот стал тогда «врагом» –
Бит и глажен утюгом…
Что власть творит – о том не знали,
А власти нас всегда «пинали».
Попробуй-ка разинуть рот,
Тебя в момент власть заберёт.
…Узнал – что КПЗ? Что «каменный мешок»?
За то, что написал злосчастный тот стишок…

…Сижу в тюрьме уже полгода,
Со дня, как кончилась свобода.
И вот, заходит «корпусной»,
Мне говорит: «Пошли со мной!»
Я поднимаюсь и иду,
Словно конь на поводу.
Под усиленной охраной
На машину, как барана.
Вдоль по тракту помчались,
Кольца пыли завились,
Думал я, что в «Удавиху»*
Мчимся мы так быстро – лихо.
Нет. Подальше от родни.
Мелькают лишь столбы одни.
В мысли тоже всё кружится,
Под колёса в пыль «ложится».
Век мой быстро убегает,
Смерть уже кнутом стегает.
Жить не хочется нисколь.
На душе одна лишь боль…

…Ты прости меня, читатель,
Что я здесь наговорил.
Не поэт я, не писатель –
«Жидку кашу заварил».
Это не сказка, а былина,
Не обскажешь, как «хотишь».
Не калина – не малина,
Не успел – не завершишь…

…Привезли меня на суд.
На второй этаж ведут…
«При закрытых, при дверях»
Нагонять начали страх.
Мать на суд не пропустили.
Дня повестку огласили:
«Встать!» – обычно… – «Суд идёт!»
– Стражники с ружьём «на взвод».
Заработала машина.
Судьи – ростом в три аршина.
Лес рубить бы им под стать,
А не нас судом пугать.
Кто у власти – того и власть,
Лишь бы им жилось тут всласть.
Суд продлился пять минут,
На совещание идут.
Я стою, ни жив, ни мёртв,
Телом и душою твёрд.
«Умирать, так умирать.
Время зря, судья, не трать.
Уж быстрее б жизнь кончалась.
Да загробная началась.
Может, рай нашёл бы там,
Бродил бы «по цветам – кустам»…
…Они пришли… Уж приговор…
И я стою… опять позор?
И, вдруг, «удар» мне прямо в грудь…
«Чего они такое прут?..»
«…К расстрелу!..» – громко на весь зал.
…Я покачнулся… Задрожал.
…Но снова сделал громкий вдох:
«О, Боже! Жив… Ещё не сдох».

_____
* «Удавиха» – прозвище Денисово (прим. автора)