бастарду

*по циклу романов Робин Хобб

в тишину без огня, только сердце горит,
в этой хижине дым от окна до двери,
и в нее не зайти без прохладной воды,
без прозрачной, как чьи-то мечты.
даже ветер сюда не рискует подуть,
он обходит пылающий дом за версту,
даже путник, что ищет звезду на челе,
ни за что не останется здесь на ночлег.
в этом доме горят, от угла до угла,
так неистово, что и волна б не спасла.
в этом доме очаг, только он-то погас,
кучка пепла от дров, и еще - про запас.
в этом доме надежды - на слабый укус,
по ночам так и вовсе от голода гнусь,
чужеземная вязь, деревянная резь,
ей расписан весь дом, словно памятью, весь.
насмотреться никак, но и глаз не закрыть.
в тишине иногда волчий слышится рык,
он зовет за собой, к белоснежным полям,
на охоту без слуг и без их короля.
этот мир - как ладонь, все уместится в нем,
одиноко горящий, горюющий дом,
точно пламенный столб, а заметить никак,
только если дракона направит рука.
что за сердце бушует, безумный костер?
как трещит! словно древо, иссохшее все,
и больное насквозь, и красно догола,
и любая любовь ему будет мала,
ведь узнало о чувстве оно - без границ,
что в едином лице из цветных верениц,
не живет в городах, и не носит имен,
но откроет свое лишь затем, что влюблен.
временами, под звездами, спит этот дом,
беспокойно вздыхая в молчании ночном,
и погасла свеча, и разрублена снасть,
кто-то видит во сне, что мечта не сбылась.
что на небе по-прежнему тени одни,
кучерявы, быстры, но без крыльев они.
а в саду из камней, неподвижный, немой,
обернувшись хвостом, дремлет бывший король.
далеко за чертой, за решеткой замков,
королеве тревожно. ребенок здоров,
он пока лишь тепло и в тепле заключен.
по щекам его матери север течет.
а еще где-то очень.. в безумной дали,
озверевшие волны несут корабли.
и летят прямо в воду, затем - к берегам
абрикосы, корона, чужая серьга.
их найдут, как сокровища, в мягком песке,
значит, красный на карте рисуется крест.
кто-то этим владел - тех корабль унес,
у его изваяния сломанный нос.
так солено от снов, что водой не спастись,
то проснешься, то снова обрушишься вниз,
на глубокое дно, и на чистую гладь,
чтобы вместе с умершим учиться летать.
догоняя того, кто успел повзрослеть,
перед тем, как стереть свой единственный след,
на запястье он лаской сиял, серебром,
не оставил ни шрама, лишь стук под ребро.
и теперь хоть скитайся, ищи - не ищи,
в бесконечности женщин, детей и мужчин,
незнакомку, и лорда, пророка, шута,
нет имен, только кожа, темнея, чиста.
просыпайся. смотри. некрасив, бородат,
сколько лет ни пройдет, ты все тот же бастард.
догорай же дотла, твой кончается век.
ты любил? не любил.
ты отверг.