про пшенище

в лютне – лютовать, а в мае – маяться,
ныне – медовать и слушать, как
лето потихоньку разгорается
на клубничных круглых угольках:
мышьими душистыми горохами
времени опутана ступня,
но взрослеют сутычки, по крохотке
отгрызая от  горбушки дня.

завелась на огородных выселках,
где стучит кузнечик-чеботарь,
пара – коромысел с коромыселькой,
цветом он – лазурь, она – янтарь.
кроткий травоядный пардус, жабица,
хищные бипланы проводя
взглядом, покосится: не ухабится ль
небо в предвкушении дождя?

а оно крахмальными полотнами
стелется себе поверх полей:
чем пустее сумка перемётная,
тем нести поклажу тяжелей.
незачем о пшенище клыкастое 
ноги утомлённые колоть –
пусть перепела рябые шастают
и велят анчуткам пить-полоть.

не тревожат попусту садовника
и не портят авторских работ
кошка в расцветающих котовниках,
а в душистых кошечниках кот –
прячутся в траве, рассредоточены
между обчекрыженных кустов,
голубые мордочки цветочные,
мяконькие лапочки листов,

там, где, нашпигованное сливами,
в шишках сарабалин и малин, 
лето просыпается ленивое,
за полдень, под самый день Ильин,
тянется, несуетно фасонится,
чтобы, поработавши чуток, 
маяться по-майски от бессонницы,
а потом кутить по виноток.