Бетховен

Мы, здесь живущие,
стесняемся, боимся.

Внезапно сказанное слово,
и резкий жест
тут могут вызвать бурю
и камнепад
и грозный сход лавины.

Поэтому мы шепотом, тихонько
как тать, как жулик,
дверем потаенным
приходим в мир.

И в темноте на ушко
Господней тайны открываем смысл.

А этот…
Он словно гром грохочет,
словно ураган
разносит в щепы помыслы пустые.
А суетные грязные делишки
при этих звуках обращаются в ничто.

Он словно сноп огня,
меч Серафима.
Разящий огненный
и обоюдоострый.
Пронзающий и небеса и Землю
и их соединяющий...

И позволяющий
нам, перстным, плотяным
увидеть эту огненную нить,
воззреть горе
и вознестись,
и слышать
неизреченные слова,

которым некогда
внимал богоглаголивый апостол…


Стремнина звуков бурных
вновь настигает, высится, и вновь
обрушивает всей волной могучей
растерянных, несчастных человеков.


Они бегут,
как бегал тот Евгений,
что слышал меднозвонное скаканье…

Но не уйти;
волна и здесь настигнет,
и оглушит, повергнет, опрокинет.

И наконец,
всю ярость утолив,
отхлынет.



Тишина
Безмолвие
Песок

И до краёв распахнутое небо…

А Серафим уж устремился вдаль
осваивать пространства
и сердца
людские сокрушать.

И щедрою рукою
по всей земле горящий уголь сеять.