Испытание Южным Крестом. Глава первая

Глава первая.

Девиз дня: «Фильм этого режиссёра так хорош, что я пять раз его смотрела. Но так и не смогла досмотреть до конца» (Аксинья Леус).

Аэропорт «Внуково» гудел и жужжал, словно растревоженный пасечником улей. А как иначе? Ведь и строил его пасечник-любитель, а по совместительству бывший мэр, Юрий Михайлович Лужков.
И поскольку он был убеждён, что пчёлы самые разумные существа на планете, то и создал два абсолютно идентичных терминала международных вылетов «А» и «В», посчитав, что марш-броски между обоими пойдут лишь на пользу бескрылым пассажирам,  и что желающие улететь куда надо, куда-нибудь, всё-таки, когда-нибудь улетят.
 Так и получилось, что одна часть нашей команды собралась в зале «А», в то время как другая дежурила у стоек зала «В».
  Всё бы ничего, но эта неразбериха едва не стоила нам потери багажа, ибо воссоединившись, зарегистрировавшись в спешке и в страшной суматохе на франкфуртский рейс, мы так и не удосужились посмотреть на багажные корешки, прикрепленные к посадочным талонам.
А стоило бы!
 Потому что, как писал Булгаков, «вы можете желать чего угодно, но бюрократ точно знает, что вам нужно».
 Мы желали Африку, а чемоданы отправились в автономное путешествие в Европу.
 Ах, если бы наоборот…
Но представить, что ты очутишься посреди джунглей без противомалярийных таблеток, без противомоскитных сеток и репеллентов, без раций, без змеиных противоядий, без удобных походных штанов, в конце концов, - согласитесь не очень-то весело.
Но не было бы счастья, да несчастье помогло. В данном случае «несчастье» было очень симпатичным, маленьким, шустрым и с косичками. И звалось оно – Аксинья. В то время, когда основная часть группы уже находилась за границей и радостно попивала кофеек в зоне свободной и бесстыдно дорогой торговли, я  с Петровичем и еще парой человек терпеливо поджидали «опозданку», задержавшуюся в утренней «дачной» пробке почти на полтора часа.
- Мы с ребенком! – громко объявила я очереди и потащила Аксинью (нашего, кстати, экспедиционного телеоператора) к стойке регистрации.
- Багаж есть? – сурово нахмурила соболиные брови регистраторша «Трансаэро».
- Да!  Нет! – в один голос заявили мы.
- С ума сошла, - зашипела  я, с ужасом глядя на огромный рюкзак Ксюши.
- Но там же техника! – пробормотала девушка.
- Так есть или нет? – стала еще суровей авиабогиня. – Куда вы летите? Франкфурт?
- Да, то есть, нет… Мы в Африку, в Виндхук…
- А, ну-ка, покажите ваш посадочный…
Мы честно протянули те три билета, которые успели получить вместе с остальными ребятами.
- Понятно, - констатировала женщина и повысила голос. – Костя-я-я! Почему пассажиры летят в Африку транзитом через Европу, а багаж у них оформлен только до Франкфурта? Кто будет за потерю отвечать? Ты? Я? Быстро всё переоформляй. И сам, слышишь, сам ЛИЧНО отправляйся в багажное отделение переклеивать бирки.
- Марина Васильевна, так не я же оформлял. Это предыдущая смена….
- Разговорчики в строю!
Аксинья стала еще меньше ростом и почти спряталась за моей внушительной фигурой.
- А ну не прятаться! – цыкнул на потеряшку Андрей. – Тебя и так с земли не видать!
- Не ругайтесь, дяденька, - смешно сморщила нос Аксинья. – Лучше спасибо скажите, что я опоздала. А то бы ваши чемоданы тю-тю….
- Ох и дотютюкаешься ты, девушка! – рассмеялся Андрей, удостоверившись, что в этот раз всё обошлось и багаж, как и мы, попадет аккурат в Намибию, а не начнет самостоятельный вояж по Германии.

Через час мы уже сидели в удобных креслах авиалайнера, испытывая странную смесь чувств: усталости, возбуждения, любопытства и отчаянного желания поспать.
- Неужели мы завтра снова увидим Южный Крест? – сонно пробормотала Люда Прокина, стараясь угнездиться поудобнее.
- Ага! – мне, как всегда, не спалось. – И Крест, и Виндхук, и Влада, и вообще Африку. Ах, как же я завидую нашим новичкам! Мы-то возвращаемся, а для них все эти чудеса будут откровением и открытием.
Новички – Лена, Света с мужем Тамерланом, Женя и Алексей блаженно улыбались.
- А ты помнишь, что нам Влад рассказывал о Ливингстоне? – мне нужен был собеседник, и теперь я пристала к мужу.
- Ребятам расскажи, - посоветовал Андрей и, по примеру Люды, тоже прикрыл глаза…
- Хорошо. Слушайте… Давид Ливингстон, чем-то неуловимо похожий на известного российского актёра Леонида Филатова, родился в бедной шотландской деревенской семье и уже в десять лет начал работать на ткацкой фабрике. Но мальчика с детства манили приключения, дальние страны и таинственные берега. Он самостоятельно выучил латинский и греческий языки, а также, на всякий случай, еще и  математику. Полученных знаний  ему хватило на то, чтобы поступить в университет, где он в течение  двух лет он изучал теологию, географию  и медицину, продолжая в то же время работать на фабрике. Получив учёную степень, Давид, безотлагательно отправился в Королевское Географическое Общество и истребовал себе статус миссионера. И вот, в возрасте 27 лет, томимый жаждой приключений  и открытий, Ливингстон основывает собственную христианскую миссию в стране тсванов (нынешней Ботсване). В 1843 году он посетил поселение племени квена (баквена) и сдружился с его предводителем Сечеле, который со временем стал первым из предводителей тсванских племен, обращённым в христианство. Сечеле дал Ливингстону исчерпывающую информацию о находящихся на севере «земле большой жажды» — Калахари  и озере Нгами.
Миссионерское упорство Ливингстона подверглось драматическому испытанию: буквально через три года после основания миссии на молодого англичанина напал лев. Давид выжил, но серьезно повредил левую руку, которую терзал разъяренный хищник. С тех пор  Ливингстон больше не мог удерживать ствол ружья левой рукой, и был вынужден выучиться стрелять с левого плеча и целиться левым глазом. В это же время случилась и еще одна неприятность: Давид уговорил-таки своего закадычного африканского дружка Сечеле принять христианство и даже крестил того в водах реки Колобенг. За то, что африканец приобщится к христианским ценностям и вечной жизни, Ливингстон потребовал у приятеля отречения ото всяких колдовских ритуалов (в том числе ритуала заговаривания дождя), а так же отказа от многоженства и выбора из десяти супруг единственной и на «веки вечные». Как назло лето выдалось крайне засушливым, посевы выгорели дотла, все копытные и даже мелкая дичь мигрировали  на север, а племя, науськанное брошенными женами, подняло бунт. Теперь уже спасаться предстояло не только Ливингстону, но и его жене Мэри, а так же четверым ребятишкам, родившимся у Давида и Мэри в Африке.
Но обеспечив безопасность семье, поселив их в Британии, неугомонный исследователь вернулся на черный континент и даже опубликовал в своем знаменитом Манифесте следующую фразу: «Я открою Африку или погибну!». И он сдержал свое обещание. За тридцать лет жизни в Африке Ливингстон сделал множество интересных научных открытий (самое знаменитое – открытие водопада Виктория), изучил истоки великого Нила, обнаружил множество замечательных рек и озер, описал рельеф и ландшафт африканского континента, пересек опасную, безжизненную пустыню Калахари.
Ближе к 1870-му году Давиду пришлось пережить еще одно смертельно опасное приключение. Он как раз изучал восточные берега озера Танганьика, когда застарелая малярия дала осложнения и усилилась тропической желтой лихорадкой. Из-за болезни  великий исследователь потерял способность ходить и ожидал смерти. На протяжении длительного времени он не давал о себе знать, — до Занзибара (главного оплота связи двух цивилизаций, Европы и Африки, на тот период) дошло лишь одно из 44 писем путешественника. Неожиданно ему пришла на помощь экспедиция, возглавляемая газетным корреспондентом и известным в будущем авантюристом Генри Мортоном Стэнли,  специально посланным на поиски Ливингстона американской газетой «Нью-Йорк Герольд» (причём оказалось, что помимо неё путешественника ищут ещё несколько подобных экспедиций). Стэнли поприветствовал Ливингстона фразой, которая впоследствии станет всемирно известной и даже даст название одноименной книге: «Доктор Ливингстон, я полагаю?» («Dr. Livingstone, I presume?»).
1 мая 1873 года знаменитый  путешественник умер вблизи селения Читамбо (ныне в Замбии) неподалёку от открытого им озера Бангвеулу, так и не успев отыскать тот самый важный, самый первый ручей, из которого берет начало великий Нил. Темнокожие товарищи Ливингстона Чума и Сузи нашли своего друга мёртвым, на коленях возле его кровати, уронившим голову на дневники и рисунки, и подвергли его бальзамированию с помощью соли. Сердце Давида Ливингстона было похоронено в Читамбо, а законсервированное тело после девятимесячной транспортировки, доставлено в Великобританию. Ливингстон был погребён с почестями в Вестминстерском Аббатстве.на его могиле  установлена мраморная доска с надписью: «Перенесённый верными руками через сушу и море, покоится здесь ДАВИД ЛИВИНГСТОН, миссионер, путешественник и друг человечества». Тогда же были опубликованы «Последние дневники Давида Ливингстона», как раз те, что мы читали перед экспедицией.


Я замолчала и посмотрела на дремлющих приятелей. И кому я это всё рассказывала? Утомленные перелетом, мои друзья сладко спали. Бодрствовала лишь Аксинья. И то хлеб!
- Интересно тебе было?
- А то!
- А что ты в компьютере делала? Неужели записывала?
- Ага… Знаешь, фильм этого режиссёра так хорош, что я пять раз его смотрела. Но так и не смогла досмотреть до конца…
Поняв, что мы говорим о разном, мы расхохотались на весь самолет, чем и разбудили приятелей.
- Что? Уже Африка? – спросила Люда, сладко потягиваясь.
- Нет. Пока Германщина. Африка будет только завтра. Быстренько-быстренько долетим, быстренько пройдем таможню, получим джипы и вперёд, навстречу приключениям!

Однако «быстренько» у нас не получилось. Точнее, могло и вовсе не получиться. Ибо в безвизовой Намибии нам… отказали в визе.
Но, обо всём по порядку…

Когда тяжелый аэробус сочно чвакнул колесами о посадочную полосу, небо над Виндхуком едва посерело. Из-за света прожекторов звезды не просматривались, но и солнце, ночующее за холмами, не спешило являть нам африканский пейзаж.
Аксинья достала видеокамеру и радостно улыбнулась: «Африка! У-у-у-ух!»
Мы зябко кутались, кто в куртки, а кто в прихваченные из самолета пледы, ибо Африка встретила нас поистине весенней московской температурой – плюс двенадцать градусов по Цельсию.
- С какой целью в Намибию? – сурово поинтересовалась темнокожая таможенница, когда подошла очередь нашей группы, напоминающей гвалтом и колоритными одежками толпу беженцев на пожаре.
- Книгу писать, - не подумав, ляпнула я совершенно искренне.
- И кино снимать, - подсуетилась Аксинья, тоже не склонная к лукавству.
Таможенница аж захлебнулась от нашей правды.
-Ребекка! – повысила она голос, - Иди сюда срочно. Тут проблема.
- Какая проблема, мэм? – вежливо поинтересовался Тамерлан.
- Вы не имеете права находиться в нашей стране по делам вашего бизнеса без специального разрешения министра по средствам массовой информации.
- А кто говорит о бизнесе? – Тамик лукаво изогнул красивую осетинскую бровь. – Я, например, турист.
- А по профессии кто? – не могла угомониться тетенька.
- Айтишник.
- Ну, вот! – не сдалась собеседница. – Значит, эта будет писать, эта фотографировать, а ты им будешь ремонтировать…
- Ремонтировать что?
- А я знаю? Компьютер, фотоаппарат…  Так что не пущу. Не надейтесь. Нет разрешения – нет визы…
Утро переставало быть томным.
Часовая стрелка уже сделала пару кругов. Мы уже успели встретить и проводить завистливыми взглядами пассажиров трех или четырех рейсов, мы даже незаконно (но с разрешения смилостивившегося охранника) проникли безвизово в здание аэропорта и выскочили на улицу покурить и попить кофе, но наши паспорта всё еще находились в цепких лапках Ребекки и её помощницы Вероники.
- Так, иду на таран! – не выдержала Людмила Прокина. – По сценарию конфликт должен достичь своего апогея, и лишь затем раскрутиться в обратную сторону…
Люда решительно шагнула к таможенницам и, совершенно не заботясь о том, чтобы быть понятой, закатила им настоящий скандал на чистом русском языке. Мы перепугались окончательно, но, паче чаяния, психологическая хитрость Люси сработала на все сто процентов. Наши оппонентки потребовали изолировать от них всю группу, милостиво разрешив остаться у стойки тройке самых безобидных, на их взгляд, русских путешественников – меня, Светы и Аксиньи.
Я, вероятно, казалась им добродушной бабушкой в розовой пижаме, Ксюнька несмышленым младенцем, а Света так замечательно хвалила их прически и украшения, что подвоха от неё никто не ожидал и «вообще» дамам было приятно такое галантное обхождение.
Минуты тянулись.
А мы всё ныли и ныли на три голоса: «Посмотрите, какие красивые картинки в той книжке, которую мы уже написали о Намибии. Хотите, мы её вам подарим?»…. «А сколько у вас детей? Они умеют фотографировать? Купите им такую камеру, сейчас это самая лучшая модель…». «Ой, неужели вы каждое утро делаете такую безупречную укладку? Боже, а  какой у вас маникюр….». И синхронно: «Ну, пропустите нас, пожалуйста. Мы будем очень-очень хорошо себя вести».

Представление закончилось часов в 12 дня. Видимо, смена подошла к концу. Ребекка и Вероника (ударение на «о») обласканные нашими сладкими голосами, удовлетворенные собственным безграничным могуществом и с подарком в виде книги «Ипоса хочет замуж»,  проштамповали наши паспорта, и мы буквально выпали в зал прилета, где уже полдня метался, словно тигр в клетке, наш южноафриканский приятель Влад.
- Добро пожаловать в гостеприимную Африку! – хмуро пошутил он, и мы двинули к поджидающим нас джипам.

Нам предстояло преодолеть более 400 километров до точки первой ночевки, находящейся неподалеку от города Грутфонтен. Правда, до этого еще надо было освоиться с левосторонним движением, непривычным правым рулем, а еще купить в дорогу необходимые переходники для трехпалых намибийских розеток, дополнительные батарейки и аккумуляторы для техники, ну и, конечно, воду и кофе. Куда мы без кофе? Какие без него приключения и открытия?