Обесчещенный поневоле. Полностью реальная история

Будучи рядовым сотрудником Киевского зоопарка в свои 30 лет, периодически охватывающие меня приступы депрессии и чувства безысходности были типичным явлением в контексте рано наступившего кризиса среднего возраста. В мои обязанности входило ведение реестра размещенных в зоопарке животных, так что скучные часы бумажной работы были мне обеспечены, периодически сменяясь беседами с надоедливым начальством и до безумия занудными зоологами-недоучками и просто любителями разномастного зверья, с которыми мне часто приходилось встречаться. Однако были в этой профессии и свои плюсы – например поборотая мною инсектофобия, развившаяся еще в раннем детстве. Оно и не удивительно – имея контакты с разномастными представителями тропической фауны, от слонов и носорогов до скорпионов и тараканов размером со спичечный коробок, дотошно перепроверяя количество экземпляров одного и того же вида, поневоле начинаешь привыкать даже к не самым приятным с эстетической точки зрения братьям нашим меньшим. В то пропахшее животными экскрементами время был я холостяком, не курил, за то любил как следует приложиться к бутылке. Работу выбрал не спроста – с отрочества имел тягу к зоологии, когда-то даже удачно поступил на биофак, однако в виду конфликта с одним из преподавателей был исключен на втором курсе.
Доводилось мне иметь дело и с чудаковатыми посетителями, наполнявшими зоопарк регулярно в каждый день недели, норовящими что-то спросить у вопрос тщательно записывающему что-то работнику учреждения, коим я и являлся. Будучи человеком чрезвычайно унылым и не слишком доброжелательным, я предпочитал увиливать от ответа, иногда доходя до грубости. Однако однажды мне посчастливилось встретить посетителя в высшей степени незаурядного.
Дело было во Вторник, я стоял напротив террариума с гекконами и проверял, все ли на месте. Из пятерых я нашел лишь четыре – один из зеленых глазастых гадов снова куда-то сбежал, и наверняка был прихвачен кем-то из малолетних посетителей. Дело было вечером, когда все разошлись и зоопарк ушел на покой. Я был сонный, растрепанный и молчаливый, как всегда, и пока я пересчитывал что-то в уме ко мне подошел странный тип лет пятидесяти на вид, одетый не по сезону и выглядящий весьма эксцентрично, всем своим внешним видом, включая одежду и манеру речи, напоминавший мне небезызвестного Анатолия Вассермана. При нем были и очки, и светло-пепельная бородища как минимум до груди, и жилет с по меньшей мере шестью карманами.
- Милые у вас тут штучки. Phelsuma laticauda, если я не ошибаюсь? Доводилось мне их встречать на Мадагаскаре. В дневное время местные леса просто кишат этими забавными существами.
Неудачно блеснув эрудицией, вечерний гость вовсе позабыл о приколоченной к террариуму табличке с латинским названием животного и даже ареалом его обитания. Выйдя из своего привычного ступора, я нехотя спросил его:
- Мужчина, что вы здесь делаете? Уже вечер, зоопарк закрыт. Кто впустил вас сюда?
Бородач незатейливо улыбнулся, комично поправил сползающие на нос очки и ответил:
- Не переживайте, все под контролем. Я здесь по приглашению лично директора учреждения, что-то вроде специального гостя. Мое имя Борис Ааронович Штромер, я зоолог-любитель и натуралист, в 90-е годы я часто навещал это место, однако многочисленные экспедиции и возраст сделали свое дело – два года назад мне провели операцию по замене сустава левой ноги, и я долгое время не мог ходить, однако теперь я снова здесь, здоровый и обновленный!
Странный тип искренне захихикал, упиваясь собственным “остроумием”, поставив меня в несколько неловкое положение. Я же как всегда флегматично протянул:
- Что же, тогда желаю вам приятного времяпрепровождения здесь, а мне нужно работать.
Не успел я закончить фразу, как Борис моментально перехватил инициативу:
- Не стоит меня прогонять, Андрей, я ведь знаю о вашем нешуточном увлечении зоологией, и о диссертации вашей я тоже знаю. Криптозоология, ведь так? Вы тогда как следует поработали с теми костями, найденными вами в одной из деревень на Закарпатье, сумели идентифицировать новый вид хищного млекопитающего из семейства собачьих, питающегося кровью птиц и грызунов, ведь так? Однако весь факультет поднял вас на смех не смотря на образцы зубов и конечностей, которые вы смогли представить, ведь пребывающие в плену академизма старпёры всегда относились скептически не только к новым веяниям в науке, но и к инициативной молодёжи как таковой. А ведь вам было только 24 года…
Мне казалось, будто бы в тот момент я не моргал более пяти минут, пока рассказчик продолжал свой монолог. Уйма вопросов тут же созрела в моей голове, главный из которых был наиболее рационален, не смотря на свою банальность: откуда он все это знает? Однако странник, не дав мне раскрыть рот, ответил, словно прочтя мои мысли:
- Не переживайте, юноша, я не следил за вами, просто у меня осталось много знакомых еще с тех пор, как я сам был преподавателем в Киево-Могилянской Академии. И от начальства вашего, с которым я так же хорошо знаком, я получил весьма положительную характеристику, хотя вы и являетесь низкооплачиваемым работником. Как только я нашел вашу диссертацию в архивах университета, я почувствовал то, чего не чувствовал уже двадцать лет – почерк единомышленника, экспериментатора, человека, свободного от оков догматизма, сковавших намертво современную науку.
Неудовлетворенный и слегка напуганный поспешными выводами моего собеседника, я возразил:
- Прошу прощение, но я не увлекаюсь криптозоологией уже давно. Мне уже 30 лет, и диссертация, написанная мною в пылу юношеского максимализма, является ничем иным, чем просто…
Штромер снова перебил меня, на этот раз и вовсе не дав мне договорить:
- Не нужно падать ниц перед обществом, юноша! Никогда не отрекайтесь от собственных убеждений, даже если большинство их не разделяет. Всегда будьте собой и помните: прогресс жив лишь нами, творцами новых идей, теми, кто готов отречься от старых принципов и парадигм, дав науке новую жизнь! Более того – у меня есть доказательство того, что на планете существует еще как минимум один вид крупного животного, неизвестный современной науке. Собственно, за этим я сюда и пришел – я собираюсь продать его Киевскому зоопарку, однако осознаю тот факт, что ваше руководство, скорее всего поднимет меня на смех. И именно поэтому, мальчик мой, я обратился именно к вам – я хочу, чтобы вы выступили связным звеном между мной и руководством зоопарка, не бесплатно, разумеется.
Тон мужчины из ленивого и размеренного начал постепенно переходить в лихорадочный и истеричный, с периодически проступающими психопатическими нотками, что заставило меня заметно напрячься. Однако то ли неуловимая харизма, то ли аура интеллигентности и доброжелательности, исходящая от этого человека, заставила меня внимательно слушать его слова. Скажу больше – мне невероятно льстило то, что хоть кто-нибудь, кроме моего душевнобольного отца, все еще интересуется мною как человеком, как личностью. Поэтому я без раздумий согласился, в глубине души поражаясь собственному легкомыслию. Таинственный незнакомец привычно улыбнулся и протянул мне самодельную картонную визитку, на которой значился явно не столичный адрес.
- Это адрес моей дачи под Киевом. Возьмите отгул, приезжайте туда завтра в 14.00, хорошо выспитесь и уверьтесь в том, что пребываете в добром расположении духа. Предупреждаю вас заранее – увиденное может шокировать вас. Но это лишь первое впечатление, после чего панический настрой сменится предвкушением славы и денег, мой друг. С великими открытиями всегда так бывает.
Не утратив былой фамильярности, Борис Штромер подарил мне очередную старческую улыбку и удалился, оставив меня наедине с гекконами и блокнотом, а так же беспорядочными мыслями и блокнотом, гекконами и неприятным ощущением того, будто меня только что здорово разыграли. Завершив рутинную работу, я отправился домой, где меня ожидала теплая постель и крепкий, на удивление спокойный сон. Последний в моей жизни сон, не сопровождающийся ночными кошмарами.
Золотистые лучики солнца нахально ворвались в мою пыльную комнату, заставив меня нервно вскочить с постели и взглянуть на часы – уже было 13.00. Наспех приняв душ и собравшись, я поймал единственную нужную маршрутку и двинулся к поселку, указанному на визитке. В мои тридцать лет у меня не было водительских прав, потому приходилось добираться в столь неудобный и до боли обыденный способ.
Доехал за два часа – на часах было уже 15.30, а я еще и дома не нашел. Дачный участок был весьма приветлив с виду – ухоженные сады, небольшие со вкусом построенные дома-коттеджи, ровные не асфальтированные дороги. Побродив 15 минут по поселку, я без труда нашел участок Бориса Штромера – с зеленым яблоневым садом, маленьким огородом и домом, выстроенным из белого кирпича. Сам мужчина работал на огороде, вспахивая крошечную грядку. Увидев меня, ученый пришел в неописуемую радость, однако в сторону калитки не пошел – вместо этого же позвал незнакомого мне борова моего возраста, который оказался на удивление любезным. Здоровяк неспешно подошел к воротам и открыл их серебряным немного проржавевшим ключом, предложив мне войти. Я растерянно вошел и принялся взирать по сторонам, словно юный автолюбитель в автомобильном салоне, немногочисленные достопримечательности дачного участка Штромера. Тот подошел ко мне, снял грязные огородные перчатки, протянул руку и восторженно произнес:
-Вот вы и здесь, мой юный друг! Я долго ждал вас и уж думал, что вы не приедете. Знакомьтесь – это мой племянник, Сергей – Борис кивнул бросил взгляд в сторону здоровяка, который лишь кивнул головой, производя впечатление умственно-отсталого – он помогал мне во время нашей судьбоносной экспедиции в Танзанию.
-Какой экспедиции? – спросил я, слегка поморщившись от июньского солнца.
-Как я мог быть настолько бестактным! Я же забыл сообщить вам главное, то, ради чего пригласил вас сюда. Этой весной мы с Сергеем и еще несколькими людьми направились в этнографическую экспедицию на остров Занзибар, что в Танзании, с целью изучения местного фольклора. Что там делал зоолог, спросите вы? Интерес к мифологии народов Африки и Океании я проявлял достаточно давно, так как она изобилует множеством описаний разного рода живых существ – как вымышленных, так и настоящих, как известных науке, так и неизвестных. Кроме того я собрал удивительную коллекцию местных насекомых! Однако вернемся к делу – мужчина деловито поправил очки – не в последнюю очередь меня привлекла местная легенда о злом духе, якобы обитающем в этих местах и по ночам посещающем африканских мужчин и юношей, с целью вступить с ними в насильственный гомосексуальный коитус. Впервые услышав об этой легенде я счел ее забавным и вульгарным вымыслом традиционно распущенных африканцев, однако позже мне пришлось столкнуться ознакомиться со свидетельствами очевидцев и многочисленными травмами аборигенов, столкнувшихся с этим существом, по большей части травмами прямой кишки. Более того в наше распоряжении попали документальные материалы – фотографии пропавшего без вести немецкого художника, успевшего запечатлеть облик крылатого одноглазого животного, которое было опознано местными жителями как “popobawa” – демон с крыльями летучей мыши. Обзаведясь хлороформом, крупным автомобилем и связями в правительстве, нам удалось без труда поймать и перевезти сюда то, что веками скрывалось от человеческого взора, мой мальчик! И сейчас вы станете шестым человеком, посвященным в наш небольшой секрет. Грядет время революции в современной зоологии и нас, криптозоологов, больше не будут считать наивными мечтателями и параноиками!
Все описанное выше Штромер произнес с неподдельным фанатизмом, мне даже показалось, будто на уголках его губ проступила ярко-белая пена. Однако не смотря на мою прежнюю заинтересованность неведомым открытием этого эксцентричного человека, я не поверил не единому его слову, хотя говорить этого не стал. Но лишь одного моего томного взгляда проницательному ученому хватило, чтобы разглядеть оттенок сомнения в моем молчании:
-Что стряслось, юноша? Я вижу признаки явного скепсиса, и это очень меня огорчает. Ну же, вы готовы лицезреть самое странное существо из всех когда либо открытых человеком? Прошу за мной, в подвал!
Борис и его придурковатый племянник завели меня в тускло освещенное помещение подвала, находящегося в трех метрах под землей, тщательно оббитое звукоизолирующим материалом. В широком, пахнущем сыростью помещении мое внимание прежде всего привлекла огромная клетка на подобии той, в которых содержатся цирковые львы или тигры, накрытая огромным прямоугольным куском черной ткани. В моей голове сразу всплыла ассоциация с полотенцем, тряпкой или любым изделием из ткани, которым принято накрывать клетки с попугаями и канарейками, с целью создать эффект наступления ночи, от чего буйная энергичное и громкоголосое пернатое тут же впадает в молчаливый безмолвный ступор. Подумав об этом, я тут же ужаснулся – насколько огромной, буйной и агрессивной должна быть птица, укрываемая в этой клетке?
Мои размышления прервала попавшая в поле моего зрения профессиональная видеокамера, размещенная на штативе, объектив которой был направлен в сторону клетки. Здоровяк Сергей направился в ее сторону, включил и принялся что-то настраивать, а я решился подойти к клетке поближе. И тут на меня накатила вторая волна запредельного и иррационального ужаса – в ней что-то двигалось, издавая странные, не на что не похожие звуки. Это было нечто среднее между писком летучей мыши и урчанием бегемота. Я тут же отпрянул, в то время как Штромер уверенно положил руку мне на плечо и принялся успокаивать:
-Не бойтесь, юноша это существо не опасно до тех пор, пока оно от нас изолировано. К тому же мы раскрыли его слабое место – это свет, мой юный друг. Как и всякое любое ночное животное, popobawa schtromeri – (так он окрестил новоявленный вид) – теряет всякую активность при зрительном контакте со светом. Мы, однако, еще не наблюдали этого на примере данной особи, но все бывает в первый раз, и сейчас мы горим желанием это увидеть.
После этих слов Штромер приказал своему неуклюжему племянничку включить камеру, а сам приблизился к клетке еще на шаг, резким движением руки частично срывая с клетки массивное черное покрывало. Мои ноги свело, и я, казалось бы, временно потерял дар речи. В клетки сидело нечто, внешним видом походившее на исполинскую летучую мышь полтора метра ростом, тело существа покрывал монотонный черный мех, а голова с мордой словно в порыве стеснения была прикрыта темными кожистыми крыльями. Существо сидело, боязливо сгорбившись, после чего раздвинуло створки крыльев и обнажило свою уродливую голову, увенчанную громадными рогообразными ушами, маленьким, плотно сомкнутым ртом и единственным, зияющим во лбу глазом. Я не смог выдавить из себя не звука, и продолжил топорно взирать на явленное мне чудовище, вглядываясь в его ярко-малиновое око. Всматриваясь в его запредельную глубину, я внезапно для себя осознал, откуда на самом деле зарождается жизнь.
Механический треск тлеющей пленки – допотопная камера начала работать под аккомпанемент неясных звуков восторга, испускаемых кривым Штромеровским ртом, и внезапно погасший свет прервал сиюминутную идиллию.
Воцарилось молчание, нарушенное глуховатым стоном, исходившим неизвестно откуда. Не знаю, сколько это продолжалось, но свет снова включился, не дав глазам успеть привыкнуть к темноте. Оглянувшись вокруг и друг на друга, никто из нашей троицы и слова вымолвить не успел, колючий же взор еврейских глаз Штромера сочно уставился в сторону клетки.
- Пропала… она пропала.
Действительно, зверя в клетке больше не было.  На его месте была лишь пустота подвала, и только истошный вопль смог наполнить ее. Я обернулся, и стал свидетелем совершенно невообразимого действа. Черное существо прижало орущего не своим голосом Сергея к земле, и… насиловало его. Это казалось невероятным, но половой член монстра в эрегированном состоянии достигал длины около метра, и, похоже, продолжал увеличиваться, ритмично пульсируя. Мы со Штромером замерли, в то время как тварь вводила свой половой орган в тело Сергея, словно оса-наездник, долбящая яйцекладом очередную жертву. Вскоро со рта злополучного парня водопадом полилась кровь, а зад его стал похож на взорвавшийся недавно вулкан.
Я мигом помчался к двери и схватился за ручку, но она захлопнулась. Я уверен, это не было совпадением – какая-то неведомая, сатанинская сила сделала это. Повернувшись в сторону зверя, я отметил, что орган его достигал уже не менее полутора метров. О, Иисусе, с него свисали куски внутренностей секунду назад убиенного, валяющегося сейчас в луже из крови и собственных фекальных масс.
Я застыл и не мог пошевельнуться. Мне казалось, будто по мере приближения монстра ко мне, образ его искажался, расплывался и трансформировался, превращаясь в прекрасный цветок. О, Анна, вы будите жить в моем сердце.
Острая боль чуть ниже спины, и я отключился.
               
                ***

Очнувшись уже в больнице, я узнал, что был госпитализирован в состоянии болевого шока, вызванного многочисленными повреждениями прямой кишки. Больше я, наверное, никогда не смогу нормально ходить в туалет, и как мне сказали – факт моего выживания вообще является чудом. Приходили люди из следствия, моим показаниям естественно не поверили. Как я позже узнал – Штромер в тот же момент покончил с собой, вонзив антикварную ручку себе в глаз. Никакого потустороннего существа в подвале обнаружено не было, дверь же была настежь открыта.
Уже сейчас, спустя несколько лет, я отчетливо знаю, что это за детище блудницы-природы, ведь имя его стало чрезвычайно популярно в сети, а местные газетенки одна за другой выдавали сообщения о загадочном крылатом создании, которого якобы видели местные жители южных регионов, и каждый все западнее и западнее, словно тварь и вправду тосковала по дому, направляясь к злополучному острову Занзибар.
А мне, как поневоле обесчещенному существом не из мира сего, все еще снится колыхающийся исполинский член, пронизывающий своим присутствием пустоту ночи.