Перо Пегаса

Корабль шёл не слушаясь штурвала,
а я отдал полцарства за коня.
И вышел он. И палуба дрожала.
И жарких распустились два крыла.

Я был нетрезв, от предвкушенья славы.
Раздался треск расколотого дна!
И дрогнул он, корабль судьбы неправой.
Ты, мой Пегас, не подведи меня!

И крылья вмиг отрежут мне полнеба.
Оставь, не нужно, я ж тебе не Бог!
Но он не слушал, раскроив небрежно
всю жизнь мою, не вдоль, а поперёк.

Пусть всё с нуля, отсчёт пошёл и баста,
назад пути теперь мне ни к чему.
Вскормил тебя, мой конь, я не напрасно,
отдав себя пегасову перу.

22 апреля 2002 года, рисунок авторский

"Перо Пегаса" было написано не от раздутого самомнения, как может показаться. Просто, в не простой период моей биографии, этот конь действительно помог мне "взлететь". Открытие себя, как "поэта", в 1996 произвело на самого себя мощное впечатление:

- Я был нетрезв, от предвкушенья славы  /стихи "Перо Пегаса"/
- Нет, лечу! Всё точно, без ошибки  /стихи "Нет,лечу!"/

Прежде всего я "прославился" в собственных глазах, ну и конечно же возникло дикое желание поделиться с близкими. Хотя некоторые из "родных" восприняли моё творчество молча и равнодушно, в отличии от иных, подчас, совершенно малознакомых мне людей.

Стихи согревали меня и давали возможность дышать ими. Они как код самоидентификации, помогали выразить двумя словами* то, что вообще иногда трудно выразить...

*парой фраз надорвать толщу льда  /стихи "Подорожник"/

Этим моим чувствам вторит, даже сам, Александр Сергеевич Пушкин. Будучи в ссылке, в селе Михайловском, он пишет:

«Здесь меня таинственным щитом
Святое провиденье осенило,
Поэзия, как ангел-утешитель, спасла меня
И я воскрес душой».

И вот что ещё — очень удивляет, самого себя, когда вдруг, как бы ниоткуда, появляется нечто фантастическое, новое, "небывалое"... как рождение твоего ребёнка на свет. Самые неуловимые мысли и чувства обретают форму слов.

Далеко не всегда это сразу законченная форма. И черновики выглядят подчас полной белибердой. Более того, есть стихи которые были "допилены" и переосмыслены только через 10 и даже 20 лет. Некоторые до сих пор не опубликованные.

Но есть и такие, будто рождённые сразу, словно под чью то диктовку свыше. Если, не упустить эту единственную, подчас неуловимую нить. Торопясь записать ту, уже исчезающую навсегда, мысль...

Они появляются, проявляют себя — словно пролетая и сталкиваясь с пересечением путей, судеб, слов, взглядов, прикосновений, жестов и запахов, всех времён — между прошлым и будущим.