Анне Богдановой

Оркестр. Сцена. Твой последний выход.
Последний реверанс и публике поклон.
Махнуть рукою и умчаться лихо,
Пока оцепененье, пока в зале тихо.
Тихо. Тихо. Тихо. Тихо.
Бежать, не разбирая тропок,
Стук каблучков по мостовой, так звонок
И так знаком. Знаком, до боли барабанных перепонок,
Мелодичен и красив. Как танец вьющихся снежинок,
Заворожит.
Бежит! Бежит!
Все морок.
Одинокий вечер, бесконечно долог.
А мир вокруг, невыносимо жалок.
Так жаль, что не найти ему аналог.

Мгновенья, тонущих в пучине,
Табличка выход, над окном восьмого этажа,
Смертельный танец, быстрый, на лезвии ножа.
Ну что? Вновь, добрый вечер, госпожа?
Что я? Всего лишь жалкий пиксель,
Двоичный код, жизненная мель.
Жизнь продолжается, весною вновь прибывшей.
Забытым водопадом чувств, вершины не достигших.
Цикад, в кустах, некстати так притихших.

Театр снова, но пустая сцена.
Роптанье и холодный шепоток,
От скуки взгляд, в беленый потолок.
В коллапсом переполненную душу – плевок.
Ожидание на такси, на перекрестке трех дорог.
Расшифровать и не пытайся, слишком уж сложна.
И, в общем-то, ты ничего мне не должна.
Но почему, частичка эта так важна?
Люди покидают зал. Кругом топочут, крики, свист.
Толпа потянет меня вниз.
Робкий возглас – «выходи на бис».
Ответом будет тишина.
Да, знаю. Это все – моя вина.