Внук Калиты. Историч. роман. Отмщение Храброго 3

За час кольцо стальное сжалось,
Стих, наконец, ордынцев вой.
На поле битвы роковой
Врагов и горстки не осталось.

С полком вернулся Тупик вскоре—
Гнал впереди полка полон.
К Владимиру поехал он,
Коня умерено пришпорив.

Подъехав, вопросил с поклоном,
На пленных князю указав:
“ Есть среди пленных и мурза...
что делать, государь, с полоном?”

- Коль  был бы бой — всех уничтожил.
Но как врага в полон ты взял,
На жизнь надежду значит дал.
От слов же отступать негоже!

Пока под крепкою сторожей
Пусть остаются в поле тут.
Мурзу ко мне пусть приведут—
Он об Орде нам все изложит.

А утром отвести всех в Волок.
Вести дорогою лесной
Такой полон ночной порой
Опасно, хоть и путь недолог“.

Смеркалось. Князь шатер походный
Поставить кметам дал приказ.
В нем собрались в вечерний час
Князь, Тупик, также воеводы.

Ввели мурзу в цветном халате.
Он был растерзанный и злой.
Торчали руки за спиной,
Арканом связанные, кстати.

Был дорогой халат весь драный,
В шелк изумрудной чистоты
Вплелись кровавые цветы,
Слегка кровоточили раны.

Лишь панцирь спас его, похоже.
Один сафьяновый сапог
Украсил пару кривых ног,
А со щеки свисала кожа.

Князь по-татарски молвил строго,
Ордынцу вперив взгляд в глаза:
“ Ты кто таков? Ответь, мурза!
Хан твой какой идет дорогой?”

Татарин понял все прекрасно,
Но, злобно щерившись, молчал,
Как будто в рот воды набрал.
“ Ну, говори!”- князь рыкнул властно.

Мурза лишь фыркнул— весь презренье.
“ На дыбу, государь, его!
Там и посмотрим, каково
Его великое терпенье!” -

Василий Тупик голос подал.
“ Нам пытки ныне ни к чему -
ответил жестко князь ему, -
не след пятнать нам честь похода!

Свезем в подарок Тохтамышу -
Он уж хребет-то перебьет!”
Ордынец дернулся вперед,
Глаза округлились— расслышал!

“ Коназ! Моя не надо к хану!
Коназ! Твоим Христом прошу!
Я все, коназ, тебе скажу!
Все! Без утайки и обману!”

“ Ну, говори! “ - князь по-татарски
ордынцу снова приказал.
И начал сбивчиво мурза:
“ Эмир наш грозный— темник ханский

Был послан ханом Тохтамышем
Дань собирать в закатный край
На Ржеву, Волок и Можай,
Считая то наградой свыше.

В Москве-то не везло сначала—
Там в данных нам монастырях
Нам свыше ниспослал аллах
Добычи разной слишком мало.

Здесь дань собрали мы богаче.
Эмир считал, что и казна
Быть с князем в Волоке должна,
И что нам выпала удача.

“ Дань?! Города почто палили?!
Сколь умертвили вы людей!
Почто в жестокости своей
Детей и женщин не щадили?!” -

Князь дальше гневно продолжал.
Как вор, застигнутый врасплох,
Мурза ответов дать не мог.
А левый глаз его дрожал.

- Коназ! Я тысячник у хана...
Я только выполнял приказ...
Яман! Яман моя, коназ! —
Твердил мурза все непрестанно.

Василий Тупик воеводам
Тихонько стал переводить:
“ Ордынец просит пощадить...”
-Где взяли вы его? -У брода...

Его красавец-конь, бедняжка
Изрядно ногу повредил,
Копытом лихо угодил
На шип железный— неваляшку.

На отмели у Рузы в воду,
Оставив нам приметный знак,
Для убегающих вояк
Шипов успел насыпать кто-то, -

И громче уж по знаку князя
Василий Тупик продолжал, -
Он с Кутлабугою бежал.
( Мурза икнул при этой фразе)

Нукеров с ними до полсотни...
За ними сотню выслал вслед...
Нукеров тех уж больше нет,
В живых остался только сотник.

Жаль, не достали Кутлабугу—
Уж кони больно хороши!
Мурза сбежать мог, но тут шип
Нам оказал свою услугу.

- Что ж сам в погоню не погнался?
- Хотел, да полк-то был на мне,
Держать ордынцев в западне
Разумней довод мне казался...

- Ты глянь! Стал зрелый воевода!
Ай да Василий, молодец!
С азартом совладал вконец.
Знал бы Донской, кого мне отдал!

- Небось, не даст кого попало, -
здесь Тупик как бы возразил.
И князь в ответе уловил:
Обида, вроде, прозвучала.
 
- Я не в обиду, то Василий.
Не принимай то за хулу.
Я, может, скуп на похвалу,
Но вы сегодня заслужили.

Ну-к, говори мне все о битве!—
Князь снова приказал мурзе.
Тот, внемля в голосе грозе,
Поднял глаза, как бы в молитве,

И говорить невнятно начал.
Князь приказал: « Ну-к, повтори!
Да громче, реже говори!»
Мурза стал говорить иначе:

« Мы шли на Волок из Можая
Дорогой самою прямой.
Эмир нас княжеской казной
Манил, ее взять обещая.

Я ехал рядом с Кутлабугой.
Приятно солнце припекло.
И подо мной мое седло
Качалось мерно и упруго.

В высоком синем небе плыли
Кой-где, как вата, облака.
Окрест поля, леса, река
Пока тревоги не сулили.

Дорога подниматься стала.
Курган темнел вдали вверху.
С кургана шел неясный гул—
Ушами чутко лошадь пряла.

Там в облачках дорожной пыли
Летели всадники стремглав.
И, к нам вплотную подскакав,
Коней сурово осадили.

« Эмир! Там впереди урусы!
Прикрытье с ними бой ведет!» -
Десятник выехал вперед -
Кряжистый, плотный, сивоусый.

Эмир спросил: « Урусов сколько?»
- Пять сотен... Тысяча еще...
Эмир, я тех урусов счел,
Что на дорогу вышли только.

Хлестнув коня камчой по крупу,
Наш темник ринулся вперед,
Конь словно перешел в полет,
Стелясь к земле наметом крупным.

Я вслед с нукерами помчался.
И с темником в короткий миг
Кургана на холме достиг.
С него вид дальний открывался.

Дубрав желтеющие пятна
На сжатых убранных полях
Переходили в двух верстах
В лес— мощный, грозный, непонятный.

Меж купами берез сторожа
Уничтожала наш заслон.
И погибал бесславно он,
Эмира чувства не тревожа.

Из леса встречно по дороге
Полк русский ехал на рысях.
И у эмира вдруг в глазах
Мелькнула смутно тень тревоги.

Урусы смело подъезжали,
Ломая свой походный строй.
Их копья длинные собой
Полк броненосный выдавали.

Полк слева скован был дубравой.
Чтоб стать в порядок боевой,
Развертывал он вправо строй
Одной сплошной могучей лавой.

Тут тысяча мурзы Марата,
Которая шла головной,
С сторожей завязала бой,
Чтоб путь расчистить для охвата.

Возобновилась рубка в поле.
Урусов правое крыло
Вытягивалось, сколь могло
И расправлялося все боле.

Еще крыло не распрямилось,
Еще перестроенье шло...
- Ударить, смять бы то крыло, -
У Кутлабуги мысль явилась.

Но тысячи Марата мало.
К тому ж, сторожей занят он—
Хотя и оттеснил заслон,
Но фланг сторожа защищала.

Семь тысяч крымского тумена
На холм змеились на рыси.
Эмир, имея больше сил,
В победу верил, несомненно.

Чтоб времени не тратить даром,
Нукерам темник приказал
Подать тем тысячам сигнал,
Чтоб изготовились к удару.

Вмиг разноцветные полотна
На пиках связанных взвились.
По сотням конники неслись
И в линию вставали плотно.

Три тысячи от ставки справа
Составили ударный строй,
Две, ставку обогнув рекой,
Дополнили широкой лавой.

Две наших тысячи отборных
Свернули прямо на курган,
Как полагал эмира план,
В резерв на всякий случай черный.

Стрела сигнальная завыла.
Сигналы увидал Марат,
Вернулся нехотя назад.
На фланг сторожа отступила.

Орда свои ряды ровняла.
“Эмир! Что это? Посмотри!” -
Раздался изумленный крик—
Пред нами пеша рать стояла.

Коней последних коноводы
Поспешно угоняли в лес.
Полк, что с коней внезапно слез,
Закрыл нам к Волоку проходы.

Рябили синью копий жала
У новоявленных пешцов.
Ряды больших пеших щитов
Путь преграждали лентой алой.

Эмир не начинал сраженья—
Полк русский непонятен был,
И, в бой хотя он не спешил,
Но вид внушал нам уваженье.

Похож, эмиру стыдно стало—
Атаковать он дал приказ—
Ведь почти втрое больше нас
На поле боевом стояло.

Взревели боевые трубы,
Ордынцев посылая в бой,
Сигнальных стрел раздался вой
И загремели громко бубны.

Шесть тысяч грозного тумена
Под грохот, крики, визги, вой
Помчались с дикой быстротой
С холма на полк одновременно.

Ряды пешцов чуть шевельнулись,
Метнулись тени вдруг из них,
В три ряда выстроились вмиг,
Присели, может быть пригнулись.

Не зря беду я чуял в этом:
Внезапно воздух зазвенел
И хлынул дождь каленых стрел
Из дальнобойных арбалетов.

Вопль ужаса над полем эхом
Многоголосым полетел—
Защиты не было от стрел—
Им брони не были помехой!

Пока из луков мы достали,
Пришлось людей нам сотен пять
В начале боя потерять.
И русы бить из луков стали...

Досталось тысяче Марата—
Там люди были без брони.
От стрел спасаяся, они
На поле хлынули обратно,

Свои порядки растянули.
Использовав удачный миг,
Сторожи клин ударил в них
И поле потонуло в гуле.

Прорвавшись через стрел завесу,
Лавины нашей первый ряд
Попал под русских сулиц град,
Навстречу копья встали лесом.

Ряды упругость потеряли,
Из-под земли будто восстал
Сраженных тел кровавый вал.
До тысячи в атаке пали.

Вновь вопли, стоны, ржанье, крики,
От пота, крови, трупов смрад—
Все то, что вы зовете “ ад”,
И мы несли урон великий.

Пешцам досталось. Но, однако,
Был много меньше ваш урон,
Надежен копий был заслон
И захлебнулась вся атака.

Назад отхлынула лавина,
Смяв свой порядок боевой.
Эмир до бешенства был злой.
Быть злым еще была причина:

Между пешцами и сторожей
В тылы полка открылся путь.
Мурза Тимур же дал втянуть
Себя в бой со сторожей тоже.

Но это было лишь полдела,
Что не пошел Тимур в обход—
Он в русский тыл закрыл проход,
Сторожа ж отскочить успела.

На поле в карусели смерти
Крутился конный ураган.
Непримиримых два врага
Сцепились и дрались как черти.

К кургану конный бой смещался.
Вновь в русский тыл проход возник.
Эмир издал звериный крик
 И на коне вмиг оказался.

“ Не проворонь мои сигналы!
За то ответишь головой!
Я с тысячей пойду сам в бой!”—
Мне тут же жестко приказал он.

Колонну тысячи отборной
Он правого крыла в обход
Повел в создавшийся проход
Рекой неудержимой горной.

Пройдя колонною вдоль тыла,
Ее он в лаву развернул.
Притих на время битвы гул,
Стрела сигнальная завыла...—

Тут вдруг рассказ мурзы прервался.
Сухие губы облизав,
На жбан уставился мурза.
Владимир сразу догадался:

“Василь, попотчуй басурмана!
Авось, поможет русский квас
Мурзе продолжить свой рассказ
И без утайки и обмана.

Да руки что ли развяжи-ка,
По полю с убранным жнивьем
Куда там, в сапоге одном!
Ну –к, басурман, кваску хлебни-ка!

Василий в ковш налил из жбана,
Мурзе с брезгливостью подал.
Мурза с опаской ковш принял.
- Не бойсь, мурза! Все без обмана!

Глотнув, мурза остановился.
- Что? Не по нраву русский квас?
Кумыса нет, мурза, у нас!
- Карош! - мурза в ковш точно впился.

- Понравился квасок, однако!
Ковш осушив без куража,
Мурза рассказ свой продолжал,
Внимая княжескому знаку:

“ Все наши ринулись в атаку.
Чтоб с тыла отразить удар,
Три задних полковых ряда
В тыл повернулись, как  по знаку.

По свежей тысяче резерва
Ударил град каленых стрел.
Ряд первый сразу поредел
И придержал коней ряд первый.

Эмир безжалостен был к трусам.
Отряд нукеров помогал—
Немедля стрелами стегал
Того, кто повернул от русов.

Удар эмир на знамя целил:
Из лучших сил собрав кулак,
Упорно он за шагом шаг
Достичь пытался этой цели.

Сигнала чутко ожидая,
С кургана ясно видел я:
Как врытый в землю, полк стоял,
Но льдиной под лучами таял.

В завалы громоздились трупы
И всадников и лошадей.
Теряли больше мы людей,
Но бой закончить было б глупо.

Вдруг сзади к нам из перелеска
Стремглав помчался наш дозор.
За ним летел во весь опор
Полк русский весь в кольчужном  блеске.

 “ Ну, удивил меня, боярин! -
Владимир хитро посмотрел -
Когда ж ты полк  в броню одел?
И не сказавши  государю...”

- То с сотнею своей разведки
Спугнул Василий тот дозор,
Ну, и погнал его в упор—
Прием тот для него не редкий...

- И ты своею храброй сотней
На тысячу напасть дерзнул?
- Полка я сзади слышал гул...
- Ан, сам как черт из преисподней! 

 - Возникла в стане суматоха.
Чтоб панику внести в ряды,
Мы табуны коней Орды
Пугнули. Вышло все неплохо:

Часть к Рузе устремилась тучей;
Косяк вверх к ставке полетел,
Нас защитив собой от стрел,
Сминая строй нукеров в кучу.

“ Василий просигналил знаком,
чтоб я в обход холма пошел.
Сам же две тысячи повел
На ставку темника в атаку, -
Сказал серпуховской боярин,
Дополнив Тупика рассказ, -
Татары бросились от нас,
Коней нахлестывая в яри.

Часть их я за курганом встретил,
Дорогу к Рузе преградил,
Рассеял, смял и воротил—
Их было с тысячи до трети...

Другие кинулись под знамя,
С которым темник рвался в бой.
А мы, храня в погоне строй,
Крестили спины их мечами.

Вдруг донеслось до нас: “Непря-я-я-два!”
Мы дружно грянули: “Москва-а-а!”
Тех кличей славные слова
Нам сил прибавили изрядно!”

- Довольно! Видел остальное -
Владимир Храбрый перебил, -
И строго у мурзы спросил:
- Почто бежал, не приняв боя?

- Спешил на помощь Кутлабуге...
- Спешил, аж тыщу растерял!
Видать, помог— эмир удрал.
И в этом есть твои заслуги?!

- Я бил своих, чтобы прорваться...
С эмиром вместе убегал...
Мой конь упал... его нога...
- Довольно! Хватит распинаться!

Григорь Михалыч! Нони в Волок
Отправь со стражею его.
Ну, сотский, а тебе чего? -
Узрел, как тот откинул полог.

- Дозволь мне, государь, ответить:
Тут прибыл дьяк Мещеряков...
- Уже? Проворен дьяк каков!
- Зови! Потом займись вот этим....

Мурзой. Арканом по науке
Потуже руки-то свяжи—
Не думаю, что убежит—
Вдруг на себя наложит руки!

- С победой, государь, великой! -
в шатер вошел с поклоном дьяк.
- Дал Бог! Воистину все так! -
Владимир осветился ликом, -

О павших, раненых заботу
Я на иных уж возложил.
Ты ж, отче, сослужи
Иную важную работу.

Все результаты этой битвы
Необходимо точно счесть:
Потери, все какие есть,
Плененных, раненых, убитых,

Коней, оружие, трофеи,
Фураж, телеги, провиант...
Все запиши. В ком есть талант—
Возьми, чтоб сделать все быстрее.

Узнать к тому же надо нони
И достоверно изучить,
Надежней были чьи мечи
И крепче в битве были брони.

Не обделю таких наградой.
Мне этих мастеров найди—
Знать битв немало впереди—
Оружия нам много надо.

Все понял? Ну, тогда за дело!
На сотского взор князя пал—
Князь москвитянина узнал,
Как бился, знать вдруг захотел он.

- Ни ран нет, ни отметин
не вижу на твоих бронях....
Неужто прятался в тылах?
И шрам стал менее заметен...

Не видно, чтоб сегодня бился...
Хоть тут то справился с мурзой?
- Ему то дело не впервой, -
Вдруг смело Тупик заступился.

Он вслед за сотнею разведки
В татарские ряды влетел.
Чтоб кто, как он мечом владел,
Мне доводилось видеть редко.

Татар, от нас стремглав бежавших,
Десяток не один срубил...
Я сам за сотней той следил,
С полка к нам первой прискакавшей.

Когда враг в хаосе смешался
И пробил наш заветный час,
Я отдал сотскому приказ,
Чтобы в обход он прорубался.

Он, сотню в клин свернув, прорвался
Через двухсотенный заслон,
И с сотнею своею он
Вдруг на просторе оказался.

Я сотней той ударить с тыла
Спервоначалу-то хотел,
Но тут внезапно углядел,
Что в битве что-то изменилось:

От знамени ордынцев цепью
Отряд на Рузу поскакал.
По справе темника узнал
Во всем его великолепье.

Сквозь свалку с сотнею прорваться
Я к темнику не мог никак
И сотскому я подал знак
За тем отрядом с сотней гнаться.

Наискосок путь перерезав,
Сей сотский тот отряд настиг...
Осталось трое лишь в живых—
Их кони были больно резвы.

Под Кутлабугой конь- текинец
Летел стремительней стрижа.
Кабы не конь, то не сбежал
Высокоставленный ордынец.

Ну, а мурзу в бою коротком
У Рузы сотский взял в полон.
Как барс сопротивлялся он—
То здесь теперь он агнец кроткий.

Князь перебил: « Итак, короче,
Героя надо наградить.
Ну, что же! Так тому и быть!
Чего от князя, сотский, хочешь?»

- Мне, государь, с тобою рядом
бить проклятущую Орду
я всем наградам предпочту.
Иной мне милости не надо.

Князь сотского окинул взглядом:
- Что, у мурзы- то конь хорош?
Подлечишь и себе возьмешь!
- Вот то награда, так награда! -

Пал сотский с чувством на колено.
- Бери мурзу и уводи!
И мне десятника найди
Из взятого у Рузы плена.

Десятник  в окруженье стражи
Пред князем вскоре уж стоял.
Ему Владимир приказал:
- В Москву поскачешь. Хану скажешь:

Через три дня— никак не боле,
С полками буду я в Москве,
И войско с ханом во главе
На битву вызываю в поле.

Владимир подал знак. Все вышли.
Он вслед за ними вышел сам.
Затем все двинулись к полкам.
А с поля стоны были слышны.

Кровавой влагою дохнуло
В порыве легком ветерка.
Вдоль строя рати князь скакал
Под звук торжественного гула.

В пол- неба раною кровавой
Багряный полыхал закат.
И видел князь: полки стоят—
Теперь увенчанные славой.

Из конной рати только пала
Сторожа, славу снизыскав.
А вот от пешего полка
В строю лишь треть теперь стояла....

На трупы вражеские вставши,
Князь рог серебряный поднял,
На нем победу заиграл.
Все ликовали, кроме павших.

Дух гордый поля Куликова
Царил теперь во всех сердцах
И князь читал в людских глазах:
Рать снова бить врага готова.
                *  *  *
Днем в Волоке людское море
Ликующе встречало рать.
Три сотни витязей встречать
Встали в почетном коридоре.

Плыл колокольный звон веселый.
Тот колокольный благовест
Нес людям радостную весть
По деревням и дальним селам.

Отцы святые вышли к рати.
Коломенский епископ ждал,
Игумен рядом с ним стоял—
Сух, худощав, высок и статен.

На молодом лице дубленом
Сиял взор светом молодым,
Но волос был, как снег, седым,
Глася о возрасте преклонном.

Князь соскочил с коня мгновенно,
И на одно колено пал,
Благословение принял
Его коленопреклоненно:

«Я, отче Сергие, в се время
Идти к Москве теперь решил.
У хана-то от прежних сил
Осталось половины мене...

А рать, испытанная боем,
Победою окрылена
И биться жаждою полна
За дело русское святое!»

- Благословляю, Храбрый княже,
на злого ворога в поход—
Донской все правильно поймет,
Об этом не тревожься даже.

Он сам теперь уже в походе,
С ним северные все князья.
Лишь Юрий, точно знаю я,
В их славное число не входит...

- То, отче, не твоя ль дружина,
Что на конях стоит в броне?
- Да, нет! На что дружина мне?
Не князь я, не епископ— инок...

Прислал то Новгород Великий—
Народ-то бучу там поднял,
Как про Москву-то услыхал—
Вот и собрали поелику...

- Знать, видит Русь Москву столицей,
коль так относится народ.
Я, думаю, Москва вернет
Руси доверие сторицей -

Князь подал знак. Его дружины,
Благословение приняв,
Под звуки труб, рожков, литавр
Вошли в ворота шагом чинным.
                *  *  *   
А утром с места рать снялася:
Из лагеря и городских ворот
Колонны двинулись в поход,
Заняв дорогу в одночасье.

Со стороны лесов московских,
Как бы купаясь в дымной мгле,
Вставало солнце, заалев.
Туда вел рать князь серпуховский.

Семнадцать тысяч с места сбора
К Москве спешили вместе с ним.
Князь озабочен был одним:
Чтоб не сбежал от битвы ворог.

В Звенигороде разделились:
Полк пеший на Москву пошел,
Князь конные полки повел
На Серпухов. Враги катились

Теперь на юг вельми поспешно.
Владимир словно был взбешен,
Что не настиг ордынцев он
Пока в погоне безуспешной.
                *  *  * 
Достигло и земли Рязани,
Разлившись грозно море бед—
Орды кровавый дымный след
Вставал у войск перед глазами.

Владимир сам, то ль от досады,
То ль за союз с Ордою мстил—
В полон рязанцев уводил
И жег селенья без пощады.

То ослепленье злостью было...
А мог рязанским князем стать—
Героя грозной битвы, знать,
До этого Рязань любила.

Вот только Дмитрий-то позволил б
Такую силу брату взять?
Кто мог ответ на это дать?
Ищи его, как ветра в поле...

Олег в мещерских дебрях скрылся,
Страшась и русских и Орды.
Хоть предал Русь, но от беды
И он никак не уклонился...

“ Кто, усмехаясь, руки греет
зло на пожарище чужом,
погреется и на своем!” -
 Итожил  Храбрый, не жалея.

В то время конный полк московский
В пять тысяч, присланный с Удой,
Шел прочно, как сторожевой,
В окрепшем войске серпуховском.

Рязанцев этот полк не трогал,
И сел не жег, не разорял—
Уде так Дмитрий приказал
И выполнял тот волю строго.

А впереди Василий Тупик
С трехсотенной сторожей шел.
Он конную разведку вел
С задачами иными вкупе.
                *  *  * 
Сентябрь уже был на исходе.
Крыл воду по ночам ледок.
И предрассветный холодок
Изрядно пробирал в походе.

Орда была под Диким полем.
Себя уж дома посчитав,
Свой бег замедлила Орда,
Не опасаясь русских боле.

Владимир с войском гнался следом,
Отставших степняков громил.
И раздосадован тем был,
Что полной не было победы.

Однажды днем холодным ясным
В стан князя прискакал гонец,
И князь услышал, наконец,
Что их погоня не напрасна:

В ночь Тупик с крепкою сторожей
Отбил у тысячи полон,
И что домой стремится он,
Но часть людей замерзнуть может.

Голодные, полураздеты,
Больные, раненые есть...
“Помочь велит и долг и честь”, -
Так думал князь и его кметы.

Князь снедь и всякую одежду,
Что у рязанцев отобрал,
Вперед с телегами послал,
Вселяя людям тем надежду...

Домой вернувшись из похода,
Владимир рухнул в бездну дел—
Восстановить чтобы удел
Необходимы были годы...