Дворик

В два шага – тупиковый двор,
разбитная мальчишек стая:
не поэт, не рабочий, не вор –
мы не знали, тогда – не знали,
и не знаем мы до сих пор,
что нас ждёт за межою заборов:
стал не ниже – выше забор,
и глядишь: с тоской и укором
в тупиковый счастливый двор…

Как сейчас: на скамейке дед –
взгляд с прищуром, прутиком водит
по декабрьской стылой воде,
за дорогою солнце восходит,
проливаясь сквозь сетку, в лаз,
обжигаясь о холод стали –
как сейчас: лишь в сухости глаз
зимы строже и глуше стали,
нелюдимей, будто, для нас.

В порыжевшее марево лет
закричать бы, звонко окликнуть!
- Мой хороший! – сквозным в ответ,
да по сердцу-камню курлыкнет,
громыхнёт грозой в стороне…
Провожая последний клин,
дед молчал, ковыряя гравий: 
вспоминал ли просторы долин,
где подсолнухи головами
бултыхали у самой земли,
где, стянув в поясок, поле ржи
колыхалось подобно морю;
не любить (не иначе!) – не жить,
а Отечество – тесный наш дворик,
нетерпимый к врагу и лжи…

…В ночь, когда легко о тепле
говорить, пеленая плечи
в нафталиновый, в клетку, плед,
увлечённо, тихо, сердечно
малевать по трафарету –
ангелочков… а запах сосны
непременно связан с волхвами,
и собаки крутят носы,
заливаясь завистливым лаем
на бока рулетов мясных…

В ночь, когда легко о звезде
говорить, меняясь дарами –
вновь родился Иисус. Умер дед.

…я чужими шатаюсь дворами:
среди них тупикового нет.


2012/2013г.