Воспоминания о зиме 1981-82

                Моему отцу, ПЛА

       Про здешних мест оскомины да ссадины,
       как житель долгий, но не коренной,
       могу лишь вскользь, по пьяне, по касательной,
       обуреваем словом Уренгой.

       Транжирить речь и опростаться опусом -
       куда ни шло (а шло не с той ноги).
       Но ода краю - как кувалдой по носу
       уважить бога под застойный гимн.

       Сложить как печь, добротно, да с лепниною,
       чтоб на века и - с вензелем в печать?
       Как было б скучно и смешно с лейб-Нинкою
       на лейб-Ордынке бога повстречать.

       Будь славен час, когда хоть что-то делаю
       (когда приспичит). Времени на то,
       чтоб лептой лета приукрасить белое,
       привычно нет. Испорчен немотой.

       Скажи отец, когда б вы с мамой ожили,
       какой бы грех простили мне в пути?
       Как "быть живым, живым и только"? Можно ли
       так долго с этим факелом идти?

       Тут, пафос мысли остудив зевотою,
       за пару щёк уписывая сны,
       нетрафаретность Уренгоя - вот оно! -
       узрел я в редком ракурсе зимы.

       Жара такая - плавятся приличия.
       Оголено прилюдно и не раз
       всё, что прилипло понимать лиричнее,
       чем шлюз и бюст... В аду не тот контраст!

       Хочу в снега! - (которых нет, но пыжатся,
       попасть нахрапом в клюквенный мотив).
       Не выжить там, а вжиться в них и выжаться
       диктует память, кровь омолодив.

       Хочу в ту зиму: первую, суровую,
       когда авоська (с мясом заодно)
       попала в ритм, любовь казалась прорвою
       и горы рифм сдвигала за окном.

       Теперь, отец, всю эту блажь на людях я
       привык скрывать, как снег скрывает след.
       Но Уренгой - он не закат! - прелюдия,
       закат за кадром, а в снегу - рассвет.

       Тебя сегодня ого-го бы сколечко
       догнало лет! Прости ты мой сироп:
       вся эта клюква не с тоски да горечи,
       а просто к месту, как с утра в сугроб.

       Мне поделом от раскалённой данности
       сего числа и города в жару,
       ведь я ему, исполнен благодарности,
       так мало отдал, но живу, живу!..

       Моя песчинка - дескать, проморгается.
       Но с этой меркой, помрачнев лицом,
       смотри, отец, как он в меня вторгается:
       мое творенье хочет быть творцом!

       То глазомер мой, то назавтра с перлами
       моих сомнений - конвоир к судье.
       А я взамен - пробелы за пробелами
       среди бумаг, но вовсе не в судьбе!

       Как я хотел бы помириться с юностью!
       Сиюминутно, в пику ремеслу,
       ворваться в март и, не страшась прилюдности,
       обнять там маму и читать ей вслух

       про здешних мест оскомины да ссадины,
       где снег - то слог, то головная боль,
       где бог расселся генералом свадебным,
       обуреваем словом Уренгой.


--------------------------
    ПВЛ      30.06.07