Ожидание

Не знаю, о чем я тоскую.
Покоя душе моей нет.
Забыть ни на миг не могу я
Преданье далеких лет.
Генрих Гейне, «Лорелей»

Я расскажу тебе о женщине одной,
О том, как жизнь сыграла злую шутку.
О том, как дом становится тюрьмой,
А каждый стук приносит только муку.
Я проклинаю и благодарю
Ту узкую забытую тропинку,
И ту осеннюю вечернюю тоску,
Что привела меня к ее калитке.
Она сидела молча во дворе,
Смотрела вдаль безумными глазами,
Я мимо проходила по тропе,
Но задержала взгляд на этой даме.
Она тотчас же, будто ожила,
Ее глаза наполнились надеждой,
Мы встретились с ней взглядом, и она
Вдруг стала неподвижною, как прежде.
Я замерла. Такой немой тоски
Я никогда не видела, не знала,
Что можно безутешно так грустить,
Что можно так задеть единым взглядом.
Мне стало дурно. Я вдруг поняла,
Что никогда еще не знала горя,
Что мои слезы – глупая игра,
А ею пролитых хватило бы на море.
Я отворила дверь в ее судьбу,
Открыв затвор на старенькой калитке.
Зашла во двор, не ведав, что творю,
Скрывая боль сочувствия в улыбке.
Я подошла и взор ее окреп,
Глаза внезапно снова посветлели,
Безумия в них растворился след,
Улыбки тень скользнула еле-еле.
Она мне предложила рядом сесть,
Мы начали беспечный разговор,
Наверное, в тот день какой-то бес
Меня тропинкой этою повел.
Мне было жутко – яркие глаза
Небесною пылали синевой,
И голос чистый, будто звон ручья,
Был необычен в паре с сединой.
С тех пор мне не забыть ее речей,
Что мне в тот день поведала она,
В словах тех яд был и святой елей,
Что в памяти остались навсегда.

«Мне было восемнадцать, как тебе,
Во мне жила свободы красота.
И чудилось мне, что судьбы моей
Не тронет боль и обойдет беда.
Тогда казалось, что весь мир у ног,
И все пути, что выбраны тобой
Легки, лишь стоит выйти за порог,
И встретиться с счастливою судьбой.
Казалось, что беда стучится в дверь
К кому угодно, только не к тебе,
И хуже тех иллюзий, ты поверь
Нет ничего на грешнице-Земле.
Мне было восемнадцать, в этот миг,
Казалось, нет ни бога, ни судьбы.
Казалось, что мы сами все творим
И выбираем путь свой тоже – мы.
И чудится, что ты не так, как все
Можешь мечтать, и даже говорить,
И чудится, что этот мир в тебе
Другому никогда не повторить.
Но в каждом сердце девушки живет
Ее мечта, красивый, верный друг,
Ее заступник, милый Ланцелот,
А может, даже и король Артур.
В моей душе жил образ неживой.
Таких, наверно, нет среди людей.
Мой рыцарь, друг, избранник верный мой
За пояс бы заткнул всех королей.
И я жила, дыша своей мечтой
И в каждом парне я искала те черты,
Что обретал во снах любимый мой,
Но не надеялась его, поверь, найти.
И как-то вечером, блуждая у реки,
Я встретила его на мостовой.
Он был на расстоянии руки,
А я сказать не смела даже: «Стой!»
И он пропал, исчез в глухой толпе,
Прошел, как призрак и украл покой.
В тот день все словно рухнуло во мне
И я, блуждая долго под луной,
Решила, что я видела обман,
Иллюзию, лишь плод моей мечты,
Что этот мир не может воссоздать
Его неповторимой красоты.
Но с дня того искала пуще я
Тот образ в лицах тысячи людей.
И волей свыше, видно, забрела
В то тихое, уютное кафе.
На вывеске виднелось «Лорелей»,
Ах, знать бы мне, что словно моряка,
Она меня манила в эту дверь,
Где суждено погибнуть среди скал,
Разбить корабль свой в гряде камней.
Мне приглянулся столик в уголке,
И я за ним присела у окна,
Дождь рисовал узоры на стекле,
Я заказала красного вина.
Мне думалось об осени, и вдруг,
За столик мой тот юноша присел.
Моих мечтаний сокровенных друг,
Моей души неистовой удел.
Я побледнела, извинился он,
Сказал, что видел как-то у реки,
Как я блуждала темной мостовой
И образ мой с тех пор хотел найти.
Я отвечала с чистою душой,
Что мне не хватит на признанье слов,
Что он подарок, посланный судьбой
И что нет счастья больше, чем любовь.
В ту ночь иначе падала листва,
И лунный свет играл в его глазах.
Мы были счастливы, друг друга обретя.
И знали, что нам нет пути назад.
Мы день прожить в разлуке не могли.
Друг другом наслаждаясь всякий раз,
Не думали, что счастье без цены –
Ловушка, что разлучит вскоре нас.
О, милая, когда пришла весна
Мы убегали с города долой,
Нам домом стали дикие леса,
А Город – темною, вонючею тюрьмой.
Мы так любили леса изумруды,
Бриллианты рек и зеркала озер,
Что здесь купили дом себе на лето,
Над речкой, что бежит с далеких гор.
Да, да, мой ангел, в этой же беседке,
Где ты сейчас внимаешь мой рассказ,
Мы пили чай и обсуждали Гете,
Когда сгущался сумеречный час…
Ты знаешь, мы ведь так любили плавать,
Все лето провели мы на реке,
Сейчас я даже шагу не ступаю
К бурлящей в русле, шепчущей воде!
Будь проклят день, когда я здесь осталась,
Будь проклят час, когда он без меня
Пошел на реку, чтобы искупаться
В тот вечер знойного, сгорающего дня!
Уже спустилась ночь на крыльях мрака,
Без темных мыслей я его ждала,
Но мой покой сменился диким страхом –
И слезы вдруг наполнили глаза…
Я мчалась к берегу сквозь заросли мимозы,
Срезая кожу их шипами в кровь,
Мои глаза переполняли слезы,
Я падала и подымалась вновь.
Река шумела, вверх вздымала брызги,
И в этом шуме голос мой слабел,
А я звала, кричала и молила,
Чтоб он скорее выплывал ко мне.
Я до утра бродила, до рассвета.
Шла берегами вдоль глухой воды.
И все звала, но не было ответа,
Помимо шепота бушующей реки…
Сутра меня седой нашли соседи,
Я бредила о дивной Лорелей,
Просила, чтоб открыла ему веки
И воротила на берег скорей.
Четыре дня его в реке искали,
Но тщетно - тела не было нигде,
Моя душа с девичьими мечтами
Пропала с ним в клокочущей воде.
Четыре месяца я бредила о нем.
Потом с больничной поднялась кровати,
И снова воротилась в этот дом.
Чтоб жизнь свою с ним рядом оборвать.
Но мне покоя не давали мысли,
А что, когда он все еще живой?!
Быть может, на меня таил обиду
И вскоре он воротится домой?
И десять лет я жду его в беседке
И слушаю бурлящий шум реки.
И верю, что однажды у калитки
Услышу его легкие шаги…»

Она умолкла. Я еще молчала.
Слова застряли где-то в глубине.
Я слышала крик волн и представляла
Сидящую на скалах Лорелей.

21/02/2013 г.