На Троицу

Полевые цветы соберу, на заре на июньском покосе
И родителям их отнесу, что лежат на соседнем погосте.
И внимать стану я тишине; нет в ней места раздору и злости.
Ах, простите родные вы мне, что не часто бываю здесь гостем.
Был при жизни отца ещё мал; непоседлив, задирист, улыбчив.               
А для мамы, когда старше стал - слишком занят, порою забывчив.
И себя, и её обокрал: жизнь казалась немыслимо долгой.
Даже толику, что растерял - не собрать из тех мелких осколков.
Я загнал себя в дьявольский круг, не найти оправданья такого,
Что ссылался я на недосуг, ах, какое опасное слово.
Лишь тогда я прозорливым стал - вкус распробовав горький, полыни.
Так что каяться я не устал вашей памяти, словно святыне.
Здесь и каюсь я, здесь и лечусь; в уголке тихом и захолустном,
Но сегодня припомнить хочу я не только о грешном и грустном.
Пусть,отец,я тебя старше стал-по ночам твою чувствую руку.
Помню как ты однажды поймал в снасть нехитрую знатную щуку.
В день особый поднял на заре, когда утро от сна ещё млело.
Яблоко в тоненькой кожуре под подушкой моею созрело.
И весь день в мою честь играл туш: в этот день мне исполнилось восемь.
И возницею был волокуш на забельском казённом покосе.
Знать бы сколько ещё на часах - мы в такие бы дали уплыли!
Только судьи, что на небесах, неожиданно срок твой скостили...
Мама,век твой - и сладок, и лих; по делам - не найти пьедестала.
Отводила беду за двоих,когда рядом второго не стало.
Без второго оставшись крыла, ты журила мои "прегрешенья".
Даже грозной порою была; нежной, ласковою - в утешеньи.
Не клонилась твоя голова от суровости будничной жизни.
И судьбу под названьем "вдова", словно крест, пронесла ты до тризны.
Не подвластна трухе и золе лишь Обитель небесного храма.
Так дороже нет слов на Земле, чем великое звание "Мама".
Не улыбчив я и не угрюм; дождь пошёл,небо, знать обветшало.
Стал свободен от тягостных дум, в покаянье душе полегчало.
Под крестами оставлю букет. Вы,надеюсь,ко мне не так строги.
Возвращаться пора в Белый свет: где пока что конца нет дороге.