Сгорающий человек 21го века

Июльские дни сжигает тело с прожаренными конечностями.
Пустая бутылка в урну, сгустки пыли по дорогам размытым.
Автомат кока-колы выдает вместо банки посылающие глаголы.
Спасаясь, ускоряюсь по подземным переходам в первый дом за угол.
Подъезд разрисован, черный ход забит досками, на окнах решетки.
Вверх по разбитым ступеням, два этажа, догорающий окурок на подоконнике.
В кармане мелочь, карточка метрополитена на последнюю поездку.
Просроченный, расплавленный  батончик, выхожу из подъезда.

Все та же улица, на тротуарах следы от протекторов и машинного масла.
Я был наверху всего несколько минут, ощущение, что прошло два дня.
Прохожие шагают мелкими шагами, колоннами от перехода к переходу.
Как-будто сдают дневную смену на каком-нибудь химическом заводе.
Под воротником кольцо из пыли оседает на шее, увлажняясь каплями пота.
Вспоминаю, что в теле человека помимо органов проходит свой водопровод.
Ноги упираются в вывеску магазина по продаже импортного телевидения.
Тридцать пять градусов, ртуть в градуснике движется к отметке сорока.

Две остановки в раскаленном железном ящике на колесах с выхлопом.
Конечности трясутся в ритм прыгающей коробки, забитой пассажирами.
Открытый люк у шофера втягивает остатки прохлады и свежести в печку.
Засасывая с ней обрывки комфорта, напоминая поздний осенний вечер.
«Остановите за поворотом» - кричу как ошпаренный с заднего сидения.
Вываливаюсь на перекрестке, оставляю остальных пассажиров на съедение.
Светофоры послушно отключают зеленый свет назло на полминуты.
Может просто неудачный день, полдень, перегрев, оставшиеся восемь секунд

Захожу в свой подъезд, поднимаюсь на этаж, терзаю замочную скважину.
Обед, проветрить комнату не решаюсь,  подача воды не налажена.
Звонок вахтеру  «Забыла сказать, что на сутки отключат » - сказала холодно.
Кровать, будильник на семь часов вечера, сон, проснулся, опять в сон.
Падаю с вершины горы на самое дно, в черную дыру, но в конце проснулся.
От такой потери вряд ли мир пошатнулся бы, почесал затылок, задумался.
Встал, отключил будильник, к холодильнику, голод стучится по стенкам желудка.
Приготовить что-то на скорую руку с ожогами первой степени, порезами рук.

Просматриваю фотографии старого города и времен Второй мировой войны.
Разрушенные здания после бомбардировок и обстрелов, старые площади.
По историческим наводкам и выпискам город даже побывал в статусе столицы.
Теперь же в этой провинции совсем другие законы, порядки, люди и лица.
Отложил материалы, духота, выглядываю в окно, опустевший двор.
Все утихло, несколько людей с собаками крутятся возле высокого забора.
Зрачки сужаются, отключается уставший организм, закрываются слипшиеся веки.
И я по-прежнему все тот же сгорающий человек двадцать первого века.