Я знаю мне нельзя мечтать

Я знаю: мне нельзя мечтать о крае,
В котором нет ни боли, ни печали,
В котором слезы горя высыхают.
– Несовершенству присягнули мы навек –
Я знаю: слезы горя просветляют.
Я знаю: боль от счастья исцеляет.
– Лишь для страданья создан человек –

Я знаю, что мечты пусты – бесплодны.
Трусливо – прятать голову в крыло.
И все ж, сдается мне, мы слишком часто
Благословляем в этом мире зло.

От зла – страданья, от страданий – слезы.
Ну, а от слез – добро и чистота.
И все же, если б не было страданий,
То не было б, наверное, и зла.

Все сцеплено, все влюблено в другое.
Мы дарим зло, нам дарят зло – и вот:
Не в том беда, что мы свершаем злое,
А в том, что мы испытываем боль.

Ах, если бы отречься от себя…
Была бы вечным праздником Земля.

Он говорил, что враг наш – это время.
Он говорил, что враг наш – это мир.
Он говорил, что жизнь – пустое бремя,
Что в этом мире каждый наг и сир.

Он говорил: «Не стоит мир печали!».
Его уста однажды замолчали.
А он хотел бы больше говорить…
А то еще и Будде в долг вменяли,
Что он от слез горячих исцеляет:
Ему тогда и Байроном пеняли:
Что Байрон пел: «Я слез хочу, певец!»

Но Байрон плакал над судьбой Вселенной.
Наш мир – среди миров нетленных.
А Будде плакал человек простой:
Ах, он рыдал над собственной судьбой.

(Со смехом)
Вот истина, рожденная из знаний:
Над миром плакать легче во сто крат,
Чем над собой.
То даже не страданье –
То – счастие – поэты говорят.

Куда-то в ночь бегут, зовут пути.
И я – как Пастернак.
(Хотя: не как.
Пусть будет он в ответе,
Что до меня такое написал).
Итак, пугают и бегут пути.
Хочу я ими выложить стихи.
Простятся все грехи?..

Хочу стихами выложить пути…

Ах, если бы отречься от себя… -
– И ватным пухом для тебя – земля…

Ах, если только в мире раствориться!
– Тогда и мир мгновенно испариться.

– Да, это так… Тогда – любить, любить
Весь мир. И только о себе забыть.
Тогда смогу ведь мир я сохранить?

Да, сможешь.
но так любить – не можешь.

– Что ты сказал?
– Ты жертвовать – не можешь.
Я говорю:
Не можешь ты любить…

– Да это так…
Тогда одно осталось:
Веселой быть и любопытной быть…
Так как?

– А я не знаю.

– Ах, какая жалость!
Мы не о том с тобою говорим!
Все это мелко, даже недостойно.
Такого разговора в час такой.

– Ночного разговора в час такой…

– Давай с тобой бессмертье сотворим!
Нет, лучше справедливость.
Ведь, наверно,
Ты знаешь: тело грубое у нас.
Одним – одно, другим – другое, третьим…
И крылья подрезают у души
Почти – и только – по размеру с телом.
Поэтов вызываю я на суд.
Как смели
Вы, поэты: страдальцы и цари,
Влюбиться в Красоту?
И в человеке. Не лишь в природе…
Как посмели вы?
Пустое и наружное восславить,
Вы, стражники от всех Небесных царств?!
А нежное и чистое – оставить,
И мир несправедливости отдать?
Ах, что есть тело?
Грязные оковы
Для чистой и божественной души.
– Божественность и чистоту храни! –

Хранить?!
– Завет для всех людей!
– А соблюдался ль он однажды?

– Ах, я запуталась, и мне уже не важно.
Я славлю Красоту.

– Я больше так не буду!
Моя слеза растает поутру.
Не равны наши силы.
Прощаю Красоту.
И исключений – меньше во сто крат.
Красивы
Почти, почти все девушки подряд.
Счастливы
И мы, и вы…
Далекие миры
1998г.