22 июня

На кладбище, на Охтинском, большом, 
Сижу, родню и батю поминаю,   
Сюда впервые забегал я огольцом, 
Теперь хожу, к покою привыкаю. 
Но вряд ли доведётся здесь лежать,   
На горизонте вновь война маячит,   
И, может быть, родня моя, как знать,   
Набат разбудит вас, а это значит, 
Что больше некому вражину удержать,   
И сорок первый может повториться,   
И снова будет армия бежать, 
Да ей и нечем, если честно, борониться. 
У нас опять лишь планов громадьё, 
Опять, опять мы в срок не поспеваем.   
А как успеть, когда кругом ворьё, 
А мы журим его, а не сажаем!? 
Да и народ, отнюдь, не монолит, 
Своя рубаха стала ближе к телу, 
А вождь такой, что складно говорит, 
Но не спешит, увы, от слова к делу. 
А значит, хватит вам, родные, спать, 
Вставайте, внуков ваших обучайте, 
Как надо голыми руками побеждать,   
И о боях своих напоминайте -
Как вы с одной гранатой шли на танк, 
Как оставалось только трое в роте: 
Татарин, украинец и грузин Вахтанг, 
Что за Россию братьями легли в окопе. 
И мой батяня, закусив губу, 
Бежал с лопаткою сапёрной в штыковую, 
Но Курскую дугу не сдал врагу, 
Взяв у убитого винтовочку родную. 
Мой дядя Витя, флотский командир, 
Пройдя сквозь ад из Таллина в Кронштадт, 
Надел пехотный полевой мундир 
И бил врага за город Ленинград. 
А моя мама, возрастом мала, 
Бригадой женской в поле управляла, 
Пахала, голодала, не спала, 
До зёрнышка всё фронту отдавала. 
Но спят мои родные... Тишина... 
И лишь на ветке тинькает синица. 
И ухмыляется грядущая война: 
"Ну, кто теперь со мной сразится?" 

Юрий Антонов 
11 июня 2013 г