гук

                гук               
 

 В старом московском домишке, что доживал в обрамлении тополей и клекота ворон свое пятидесятилетие, жили двое: Маркедон, он же хозяин квартиры, и его трость Гук. Маркедон, как личность известная своими оригинальными архитектурными проектами, а значит скандальными, был всегда на виду столицы, а вот жизнь Гука проходила, в основном, под койкой. Это началось не сразу, а лишь после некоторых событий, но продлилось заточение долго...
В пыли, во мраке, этот деревянный сын резчика-самоучки из российской глубинки стойко разделял печальную участь предметов и людей забытых ввиду их теперешней неактуальности. А ведь он имел по всему телу искусный орнамент по мотивам сказкок Пушкина: - снизу вверх, храбро шагал Дядька-черномор с бородатыми витязями, от него бежал жестокий Гвидон, а впереди летел перепуганный Змей Горыныч. Не обошел резчик и голову Гука, украсив ее одним, но очень выразительным глазом над огромным носом.  - Предмет был специально выбран из сотен сучков и надежно встроен для упора на него человеком!
Правда, Маркедону Гук был подарен как сувенир на память и после гордых показов своим богемным гостям, использовался впервые и по прямому назначению, лишь после того, как конкуренты сломали тому ногу. Да, да, не стоит удивляться подобному варварству, так как сие практикуется веками. Чего стоит только пример великого Леонардо! Этот гений, достижения которого изумляют и сегодня, преследовался законом в родной Италии и закончил жизнь во Франции, под защитой короля. А возвращаясь к Маркедону, уместно сказать, что и для него, крупного мужчины и деятеля культуры, это было очень сложное время. Во-первых, он долго и с трудом перемещался лишь по квартире, закованный в мрамор гипса и, потом, не коллеги-бандиты, а Маркедон неожиданно попал в опалу губернатора!..
-  Какая дикость! 
Восклицал страдалец проснувшись, но будучи оптимистом, тут же добавлял: - Они не посмеют! Редуты не дуты! Амброзия! -  Потом, произносил еще пару подобных бессмысленных фраз и абсолютно успокаивался.
     Да, тогда Гук был незаменим. Чуть потрескивая и забавно гукая носом под пудовой дланью хозяина, он помогал ему добираться утром до кухни, затем преодолевать порог балкона, так как, за чашечкой кофе, Маркедон ежедневно и ревностно наблюдал с высоты – не началось ли строительство его проекта в отсутствие автора?.. К счастью, прошел месяц и никто не покусился на его творчество. Хозяин, ввиду этого, пребывал в некой эйфории, - днями напевал бравурные мелодии, обзванивал бесчисленных знакомых, те, в один голос, пели ему диферамбы, но когда наступил день освобождения от гипса, и Маркедон, крепко выпив на радостях коньяка, вышел на балкон, ловко метнув Гука под кровать, то увидел, что вместо его шедевра, строители доляпывают фундамент очередного чудища столичной архитектуры 21 века... 
Архитектор-новатор дико вскрикнул от увиденного, в глазах его потемнело и Маркедон рухнул на столик, сломав при этом вторую ногу...
Н-да... Иногда, трудно понять, что происходит даже в душах обычных людей от некоторых жизненных потрясений, а уж в лабиринтах творцов, говорят, бесследно исчезли даже тысячи самых квалифицированных психологов Мира. Что же касается Маркедона, то он впал в тяжелейшую дипрессию. Больной не желал больше вставать с постели, с ужасом поглядывал на онемевший телефон, все время требовал коньяка от приехавшей на помощь сестры, как-то разом обрюзг, стал невыносимо капризен и родственица, не выдержав его причуд, в конце концов, уехала. 
     И вот, лишь тогда, пронаблюдав одним глазом всю драму падения человека, Гук позволил себе незаметно выкатиться из-под кровати, привстать в изголовьи, чтобы Маркедон, по его услужливому носу, понял, - он не одинок, ему помогут, и тот понял!       Подвывая, как отшлепанный за проказы ребенок, хозяин поднялся, проковылял в ванную, самостоятельно срезал ножницами остатки гипса, побрился, затем плотно пообедал и снова вышел на балкон - вдалеке торчал наполовину собранный  небоскреб, прозванный в народе «Карандашом»!..
И тут, умница-Маркедон, талант и дэнди, пришел в такую ярость, что стал метать в сторону здания пустые бутылки, горшки с засохшими цветами и вопить, почему-то, о преимуществе самодержавия!..
Впрочем, на восхвалении Николая 1-го, перечень достижений русских царей закончился, ибо в квартиру ворвались два травмированных им милиционера. Маркедон, в гневе, обозвал их опричниками, сорвал с сержанта пожеванный погон, рядового двинул в челюсть и после непродолжительной борьбы, был отвезен в городскую психушку.
Надо сказать, что в задержании буйного хозяна, Гук нечаяно сыграл совершенно отрицательную роль... Сержант-опричник сразу заметил подходящий для наведения порядка деревянный предмет и умело охаживал им Маркедона по ребрам аж до прибытия врачей. Более того, в непроходящей злобе, он метнул Гука в салон Скорой помощи, надеясь добить безумного, но, к счастью, промахнулся.
     Так трость и верный друг Маркедона, послужил правосудию и дубиной, и копьем возмездия.
Устроить в машине настоящий потоп из березовых слез раскаянья, ему помешали лишь карельская гордость и врожденная выдержка. Утешило беднягу и то, что врач, печально известной в народе больницы имени Кащенко, захватил его в палату хозяина. Таким образом, Гук не только снова разделил с Маркедоном помещение, но и, в какой-то мере, участь – милиционер отломил ему нос!.. Да, да! И потеря была невосполнима, ведь Маркедону не на что будет опираться, по выздоровлению, а значит щеголь сразу поменяет Гука на другую трость!..
Вообщем, мысли витали над его вполовину усеченой головой самые печальные, ведь помимо прочего, он почти месяц наблюдал из-за тумбочки, жуткие страдания хозяина. Руки того, сразу по прибытию, привязали к кровати, травмированные ребра туго перебиновали бинтами и регулярно делали уколы, что, впрочем, не мешало ему бредить каждую ночь, распугивая соседей мощными выкриками: - Убью! Построю! На помощь, Александр-освободитель!..   
     И все же российская психиатрия снова оказалась на высоте – больной быстро пошел на поправку. К нему вернулись и разум и аппетит, он стал гулять в парке, активно обсуждая с шизофрениками макет будущего государства, а главное, - вновь начал опираться на Гука, как на нормальную трость. Ах, каким это было великим актом реабилитации для бедняги, который не знал куда прятать единственный глаз от стыда и позора! Ведь его, этот дивный шедевр резки по дереву, использовали в качестве обычной дубины, круша тело собственного хозяина...
      Однако, радость была недолгой, - Маркедона вскоре выписали, отправили в санаторий работников искусства, а Гука, он опять забросил под койку...
      Там и прожил оставшиеся годы, этот предмет искусства, истиный друг, прожил без должного внимания, с поруганой репутацией и при отсутствии чудесного приспособления-носа, на которое всегда мог бы опереться захромавший по жизни человек.




.