almost

я выхожу из дома
выливаясь, как маслянистая тень
на раскаленный от солнца асфальт,
в пропахший шиповником и
горячей резиной день.
на моем лице отпечаток комнат -

тишина прихожей, открытость книг,
прохлада воды в подцветочном блюдце,
постели неубранной складчатый материк,
и бледность стенная со спящими мотыльками,
подрагивающими от сквозняка.

я иду, будто даже дышать не привык,
поджимая локти и губы,
пальцами зажав изнутри карманы,
пух тополиный, взгляды, липкие голоса,
жалят, колят, толкают,
но странное происходит - я
проявляюсь, как снимок,
как на месте снесенного дома пустырь,
который все стараются огибать.

теперь сквозь плечи
перестает проступать одиночество -
там серая ткань, которая трет...
губы, искусанные как в отрочестве,
сухие, как косяки дверные,
там, где никто не живет,
становятся, как перед грозой, сырыми.
и только пальцы помнят, как я застенчив -
порезанные бумагой,
но забывают о книгах -
как буквы выпуклы золотые,
как белеса межстрочия влага,
та, что позволяет любить мысли
живые, грубые, ледяные...

я иду, и отражаюсь в глазах,
один из
сутулых, нескладных, грустных,
выскоскулых и хрупкокостных,
чья тень- чертеж, гротескные наросты,
из таких не получаются взрослые,
у таких вместо сердца-сверхновые звезды,
из незамечаемых и простых.
проходите, не трогайте,
вы не знаете, кто я -
слепок молчания, растворимого кофе,
библиотечной чихающей пыли,
души, еще не обманутой счастьем,
от кухонной лампочки капли тепла,
рассветов бессоных, взгляда сквозь шторы
и гренок, зажаренных на подсолнечном масле.

не касайтесь меня,
здесь нечего осязать.
не касайтесь меня, позвольте
остаться тем, кого, не ограждая забором
я привык в себе ощущать.