Соцветья леды Элиона

Из чрева прежде Денницы подобно росе рождение Твое.
От чрева, от зари - Тебе роса юности Твоей.
Пс. 109, 3

Пролог

У края бездны Он безмолвен
в одеждах огненного снега.
Из зева пропасти ночной
безумный ветр возвеял. Ризы,
волною белых млек пучины,
к соцветьям леды льнули. Солнце
бессмертных дней призвало душу
и книгу тайн Своих явило.
Перста коснулись уст, и сердце
на лоне горних лет проснулось.

Архилогос

Внимай, душа, к дыханью правды.
К согласью Духа, к арфе сердца.
Оставь распятья донной буквы,
узрев воскрылья воскрешенья!

Душа

Истома ран зовёт меня
уйти из дома лунных древ.
Как мёд слова Твои во мне.
Кто может петь как Ты, Архэ!

Архилогос

Запомни, сердце, Я – твой сад,
где нет весенних гроз и боли.
Ты будешь ветром в тихом поле,
дыханием в Моих устах.
Исчезнет время всех седмиц
в лилеи сокровенных лиц.

Душа

Смотри, Явэ! Стальные тучи
к Твоим стопам уж подступили.
Язвят Тебя, услышав голос
предизбранного милосердья!

Семь Безымянных Ангелов

О племя Древнего Дракона!
Не все из вас войдут в обитель
святой седмицы. Бросим жребий
в немую пасть холодной рыбы.
Вот выкуп ваш – статиров якорь
на лоне медных змей!

Дух Единомноголикий

Во Храме их Я вижу трупы
пророков ныне убиенных.
В глаза ягнят там смотрят гордо
жрецы дубрав, и возвещают:
молитесь, праведные агнцы,
о мире нашем перед троном
Живаго Бога! Вы достойны
омыть алтарь святою кровью.

Доколь, Отец нетленных звезд,
Ты будешь несть Содомский крест?

Отец незримого света

Вся жизнь их – смерть, в лучинах – тьма,
в грехе их – грех, в глазах – сурьма.
Что может дать утроба Нави
слепым потомкам, что не вправе
вершить Мой суд. О горький Свет,
Архангел падших вешних рек!
Затменье солнечной Триады,
Корона Ангелов, творению Прохлада –
восстал на Эйдос Письмоводец,
на изворь вод – камень-колодезь.
О Стела! Чёрный обелиск,
Звезда морей, крылатый василиск.
Жесток от детства род его.
Смотрящий в небо – видит Одного,
и называет Око знаний - Богом.
Все заменяют Слово слогом
и разъедают чистый Звук
червями чёрных жирных букв.
Поэтому надменны их уста,
а жизнь бездарна и пуста.
Отец их присно Младец лютый
в златой купели тёплой крови.
Холодным ящером на камне
он был всегда. О ярый жаждой!
Ты стар уже, но алчешь груди
у чрева северного трона.
Дитя не может вновь родиться,
войдя в утробу прошлой славы.
О Ревность уст, Левиафан!
Ты – хлеб пустыни и саванн,
где прокажённый Каин спит
в тунике скопища акрид.
Во сне, вне Яви – снова ты,
Десница книг, Мои персты.

Крув. Херувим крови

Я – Образ Твой Двуипостасный.
Я день и ночь, я жизнь и смерть.
Я – облако и персти твердь,
зарница тока первой жизни!
Я счастлив. В скорби я. Смотри!
Я извиваюсь как змея,
и жалю собственную плоть!
Прости и прокляни меня, Господь!

Отец незримого света

Скажи, Предвечный, Нерожденный,
но Духом Нашим воплощенный,
Циклопу, что живёт в тоске –
о тайне жизни, о Божественном грехе.

Архилогос

Послушай, Ангел Первородный.
Ты был во славе, в ней и днесь.
Оставь прислуги твоей спесь,
и внемли Мне. Твоя душа –
Мой острый гвоздь, песок брегов
в очах жемчужниц. Слёзы – плоть
плодов высокой райской кроны.
Ристалище к любому трону –
твой дух мятежный, страстный дух,
твой чуткий к славе волчий слух.
Уж ждёт тебя Миллениум златой,
и северный огонь с земною красотой.

Крув. Херувим крови

Но Ты укрыл от всех мой трон!
Я стал навозом райских крон.
Лишь только Ты взошёл денницей
из склепа смерти, вереницей
великой славы вечных дней!
А я гнию среди корней.
Ты создал дерево познанья,
и я хранил его сиянье.
О Лев Салима, мой Самсон,
зачем Ты потревожил сон
моей души?

Архилогос

Я знаю, горек твой упрёк,
но кто подъемлет тяжкий рог
твоей судьбы? Никто не в силах
уйти навек в свою могилу
и помнить древнюю вечерю,
когда, открыв Архонтам веру,
Я хлеб отдал тебе, и произнёс:
взрасти бутоны алых роз!

Эпилог

У края бездны Он безмолвен
в одеждах огненного снега.
Из зева пропасти ночной
безумный ветр возвеял. Ризы,
волною белых млек пучины,
к соцветьям леды льнули.