мой мир

Ах, я любила этот мир
в медлительности созерцанья,
улитке время было - пир,
и роскошь - тонкое мерцанье.

И я страдала за него,
жемчужинку храня на поле,
куда со всех сторон бегом
ныряла по небесной воле.

Он был природным и живым,
психическим и пневматичным,
хоть выходил из головы,
имевшей с лично-травматичным

особый, вечно свежий счет,
хоть он не рос от пополненья:
отдача все же шла в зачет,
и я росла от исполненья

надежд заложенных семян,
и мир кружился, изменялся,
пытались в нем найти изъян -
и сам инспектор обвинялся

в расстройствах собственной войны,
до мира и не дотянувшей,
но стыд, не дав простить вины,
усугублял ложь обманувшей

ментальной ловкости: стоять
на кривде, поиграть улиткой -
мир обязавшейся объять
оберегавшей красной ниткой

с нанизанностями из чувств
неизъяснимо-вдохновенных,
но кто бесчувствен был и пуст -
хотел связать в обыкновенных

затертых смыслах этот путь,
единственный и одинокий,
протиснувший любую жуть
своей работой многобокой.

В итоге сумма всех толчков
разогнала, свернула в птицу,
исчезли мед и молочко,
и негде стало приземлиться.

Я обживалась меж ветвей,
но гнездышко не прилипало,
а мир крутился все живей,
и показалось, как попало...

Готовилась уже отдать
таким, как есть, как стать сумел он, -
не все равно, как пропадать?
 - да нет, спасаться, в том и дело.

Волною вынесло меня
из разрушительного шторма,
с тех пор не проходило дня,
чтоб я не приводила в норму

любой старинный перекос,
и недодел, и оглушенье;
и разум что-то перерос,
созрело верное решенье

творить любимый этот мир,
летящий светом по пространству,
и пусть хотя бы область лир
отображает постоянство,

замужество моей любви
и духа божьего в крови.