Редьярд Киплинг Баллада о приюте Фишера

 
Когда по якорным цепям
  Поднялся на баркас
Мертвяк, что большеглаз  и прям –
  Вчерашний ловелас ……
Через толпу бродяг рассказ
Хуглай поведал нам.

В приюте Фишера всегда
  Кутили моряки,
От жён сбежавшие сюда
  Со всех портов Земли,
Чтоб пить, плевать, как короли
И врать, как никогда.

О Море, чей лилов прибой
  И где улов скудней,
О небесах над головой
  И о земле под ней;
Им ром казался всё черней,
Хоть красным был настой.

Бурлили речи, словно ром,
  Про худшее из зол;
С их правдой был всегда знаком
  Сам господин Бримстон.
Печати клятв дробили стол
Пудовым кулаком.

Голубоглазый Ганс там был,
  Датчанин – торс быка;
Он в волосах груди носил
  Свой крест из серебра,-
Альтруды дар, что моряка
Хранил от тёмных сил.

Ещё там был безухий Джей,
  Карбон – гвинейский кок,
Испанец Луз из Виго Бэй,
  Малаец Памба.    В срок
Снимал с них денежный оброк
За снедь честнейший Грэй.

И был там Сэйлем Хардикер
  Бостонец, тощ и мал….
Датчанин, янки, русс и кхмер,
  Поляк и португал,-
В приюте каждый отдыхал
От волн на свой манер.

Австрийка Анна ром пила
  В компании лихой;
Она из Тарнува пришла
  В Джоан-Базар зимой
Вкусить позора хлеб сухой
И выжечь стыд дотла.

Попали в плен её сетей
  Десятки моряков;
Её трофеи – от цепей
  До платьев и чулков….
Но Кодекс Порта был суров,-
Неделю Сэйлем с ней.

Любой моряк давно познал,
  Что ни дары, ни куш
Не остудят Любви накал,
  Не скроют Света Душ,
Когда гигант, сын датских стуж
Взор Анны приковал.

Вся жизнь борьба, борьба - клинок
  От Ховры до Бали
И тот легко скончаться мог,
  Кто прожигал здесь дни;
И потому, пока могли,
Мы дев любили впрок

Но Ганс-датчанин, торс быка
  Был холоден, в ответ
Лишь мощный смех качал слегка
  Заветный амулет –
Альтруды дар от всяких бед
Хранящий моряка.

«Ты с ХАРДИКЕРОМ говори,
  Девица ты ЕГО;
А я на судне до зари
  В родной уйду Саро,
Минуя Каттегат и Ско
И острова внутри..»

Отказ в любви рождает злость,
  Рассудок кроет мгла…..
«ТЫ .. говори с ним»-так сказать
  Лишь женщина могла…..
И в крик  - «Меня он оскорбил …»
Тут всё и понеслось.

Крик Хардикера в тишине,
  На лестнице – содом,
Теней сплетенье на стене,
  Удар врасплох ножом.
И навзничь рухнул Ганс быком
От жизни в стороне.
   
    *   *   *   *   *

В ладонях Анны головой
  Поник моряк, хрипя:
«Я завтра ухожу с зарёй
  В Саро через моря,
Где к Пасхе снова буду я
С Альтрудою родной…..

…..Что здесь? Где путеводный блик
  Звезды? ….. темна вода..»
Стих шёпот и раздался крик
  Анюты там, когда
Сей мир покинул навсегда
Ганс, мощный, словно бык.

Так Смерть датчанина нашла
  И лишь затих атлет
Австрийка с шеи сорвала
  Заветный амулет -
Альтруды дар на сотню лет
Спасающий от зла.

          R. Kipling  "The Ballad of Fisher's Boarding-House"

That night, when through the mooring-chains
   The wide-eyed corpse rolled free,
To blunder down by Garden Reach
   And rot at Kedgeree,
The tale the Hughli told the shoal
   The lean shoal told to me.

'T was Fultah Fisher's boarding-house,
   Where sailor-men reside,
And there were men of all the ports
   From Mississip to Clyde,
And regally they spat and smoked,
  And fearsomely they lied.

They lied about the purple Sea
  That gave them scanty bread,
They lied about the Earth beneath,
  The Heavens overhead,
For they had looked too often on
  Black rum when that was red.

They told their tales of wreck and wrong,
  Of shame and lust and fraud,
They backed their toughest statements with
  The Brimstone of the Lord,
And crackling oaths went to and fro
  Across the fist-banged board.

And there was Hans the blue-eyed Dane,
  Bull-throated, bare of arm,
Who carried on his hairy chest
  The maid Ultruda's charm --
The little silver crucifix
  That keeps a man from harm.

And there was Jake Without-the-Ears,
  And Pamba the Malay,
And Carboy Gin the Guinea cook,
  And Luz from Vigo Bay,
And Honest Jack who sold them slops
  And harvested their pay.

And there was Salem Hardieker,
  A lean Bostonian he --
Russ, German, English, Halfbreed, Finn,
  Yank, Dane, and Portugee,
At Fultah Fisher's boarding-house
  They rested from the sea.

Now Anne of Austria shared their drinks,
  Collinga knew her fame,
From Tarnau in Galicia
  To Juan Bazaar she came,
To eat the bread of infamy
  And take the wage of shame.

She held a dozen men to heel --
  Rich spoil of war was hers,
In hose and gown and ring and chain,
  From twenty mariners,
And, by Port Law, that week, men called
    Her Salem Hardieker’s

But seamen learnt -- what landsmen know --
  That neither gifts nor gain
Can hold a winking Light o' Love
  Or Fancy's flight restrain,
When Anne of Austria rolled her eyes
  On Hans the blue-eyed Dane.

Since Life is strife,
 and strife means knife,
  From Howrah to the Bay,
And he may die before the dawn
  Who liquored out the day,
In Fultah Fisher's boarding-house
  We woo while yet we may.

But cold was Hans the blue-eyed Dane,
  Bull-throated, bare of arm,
And laughter shook the chest beneath
  The maid Ultruda's charm --
The little silver crucifix
  That keeps a man from harm.

"You speak to Salem Hardieker;
  "You was his girl, I know.
"I ship mineselfs to-morrow, see,
  "Und round the Skaw we go,
"South, down the Cattegat, by Hjelm,
  "To Besser in Saro."

When love rejected turns to hate,
  All ill betide the man.
"You speak to Salem Hardieker" --
  She spoke as woman can.
A scream -- a sob -- "He called me -- names!"
  And then the fray began.

An oath from Salem Hardieker,
  A shriek upon the stairs,
A dance of shadows on the wall,
  A knife-thrust unawares --
And Hans came down, as cattle drop,
  Across the broken chairs.

. . . . . .

In Anne of Austria's trembling hands
  The weary head fell low: --
"I ship mineselfs to-morrow, straight
  "For Besser in Saro;
"Und there Ultruda comes to me
  "At Easter, und I go

"South, down the Cattegat -- What's here?
  "There -- are -- no - lights - to guide!"
The mutter ceased, the spirit passed,
  And Anne of Austria cried
In Fultah Fisher's boarding-house
  When Hans the mighty died.

Thus slew they Hans the blue-eyed Dane,
  Bull-throated, bare of arm,
But Anne of Austria looted first
  The maid Ultruda's charm --    
The little silver crucifix
  That keeps a man from harm.