Ночь перед казнью

На востоке пылает заря
Ярко-красным, кровавым огнем.
За решеткою вижу царя:
Он с тревогою смотрит в окно.
Он, наверное, знает судьбу
(Я читаю в открытых глазах.
В них видна неприкрытая грусть
О прожитых, как битва, годах).
На мгновение веки сомкнув,
В окровавленной мгле видит серп,
Голод, смерти, руины, войну,
Но он знает – ему не успеть!
И, устало на кресло упав,
Он не может расслышать слова.
Нет!.. Свердловское… видит… ЦК!..
И приказ на столе: «Расстрелять!»
«Все, нет сил!» - и сознание вон.
И на кресле том навзничь лежит,
Руки мертво свисают на пол,
Только слышно как сердце стучит…
Пробужденье от мук, снова ночь.
Но он чувствует – час настает.
Открывает глаза – Настя, дочь! –
К сердцу нежно прижал он ее.
Лишь на миг счастье вспомнил, и все, -
Вот уж трое стоят молодцов,
Тот, что первый, отрезал «Вперед!»
С искаженным от злости лицом.
Дуло в спину, пошел крестный ход,
Коридор, коридор, коридор,
Черти водят вокруг хоровод,
Слышен их завывающий хор.
Вот и лестница… грязный подвал…
Крик «Лицом к стене… быстро встать!
Заряжай!» - громыхающий залп
Дан. Погасли огни. Темнота.