Бобышка-воробышка... Проза детям

БОБЫШКА – ВОРОБЫШКА

       На  горшке сидел двухлетний мальчик и самозабвенно щебетал отрывок из популярного романса:
С востоЛгом я встЛечаю
Твои пЛелестные глаза,
Но в них я часто замечаю
Они не смотЛят на меня.
– И кому это ты всё поёшь? – спросила сестра.
– ЛоЛе! – ответил он.
     Лора была подругой сестры.
Разница в  возрасте между братом и сестрой была тринадцать лет. Они тянулись к друг другу, сестра любила гулять с ним по городу. По-видимому, в девочке уже начала просыпаться  та женственность, которая  по-матерински проявляется в отношениях с младшими. Наверное, именно поэтому она его ласково звала «Бобышка-воробышка».
     Любовь брата к сестре проявлялась его особенным отношением. У Лоры был воротничок, обработанный зубчиками по краю.  А у сестры – обычный гладкий воротник. Маленький ребёнок хотел, чтоб у сестры всё было не хуже, чем у её подруги.
     Наглаженную приготовленную школьную форму сестра повесила на «плечики». Когда она выполнила все наказы мамы, стала собираться в школу. Каковы же были удивление и обида, что весь край воротничка школьного платья оказался иссечённым!
     Мальчик был бледный, слабенький,  как и все послевоенные дети, но сколько же было вложено души и старания, чтоб воротник стал похож на тот, как у «Лолы». Брат недоумевал, почему у сестры покатились слёзы. Он, глядя на неё, тоже заревел:  обида, как капли тающих сосулек, катилась из глаз.   
     Мама, проходя по комнате, не могла понять, что же случилось,  почему дети, сидя на полу, плачут взахлёб… Но, когда она увидела изрезанный воротник и ножницы, ей всё стало понятно. Ведь в послевоенные годы так сложно было приобрести не то что воротничок, но даже маленький кусочек кружева.
     Как речные воды Иртыша или Днестра, утекли годы. Брат и сестра  через большой промежуток времени  оказались за столом друг против друга.Она  писала  стихи, он задумчиво рассматривал какие-то сложные графики. В углу тихо мурлыкал радиоприёмник. И вдруг из него послышалась та мелодия, которая когда-то раздавалась из уст  Бобышка-воробышка, сидевшего на горшке. Они взглянули друг на друга и рассмеялись.

Людмила КУДРЯВЦЕВА


Вопросы и задания:

1) Запиши песню Бобышки-воробышки  в соответствии  с правильным звучанием. С помощью интернета, узнайте исполнителя и автора романса.
2) Взяв за подсказку первые буквы прозвища главного героя, предположите его реальное имя.
3) Посчитайте, сколько всего лет было юным героям рассказа (брату, сестре и Лоре)?
4) Как вы оцениваете поступок брата главной героини?
5) Найдите предложение в тексте, показывающее отношение автора рассказа к поступку Бобышки-воробышка.
6) Как вы думаете, какова главная тема рассказа:
          а)  послевоенное время;
          б) нежность родственных отношений;
          в) юмор.
Обоснуйте свой ответ.


***
ПО МОТИВАМ АВТОРСКОГО РАССКАЗА, ТО ЕСТЬ СО СЛОВ Л.Л.КУДРЯВЦЕВОЙ,
ТАТЬЯНА ГЕННАДЬЕВНА ЗУБКОВА НАПИСАЛА ОДНОИМЁННЫЙ РАССКАЗ:

БОБЫШКА – ВОРОБЫШКА
(по сюжету Л.Л.Кудрявцевой)

 С каким востойгом я встьецяю 
 Твои пьейесные глаза,
 Но в них я цясто замецаю 
 Они не смотьят на меня.

        Знаете эту песню? Это – моя любимая! Её часто по радио передают. Правда, мама называет её романсом, но я никакой разницы не вижу. Я вообще люблю петь. Особенно, если никого дома нет – во-первых, никто не смеётся, что я не все буквы выговариваю. В мыслях у меня хорошо получается, а вот язык ещё плохо слушается. А, во-вторых, тогда не так страшно становится. Мама говорит, что я уже большой мальчик, целых три года, поэтому не должен бояться. Да и чего бояться в пустой квартире? Но мне всё-таки страшновато. А когда поёшь – бояться забываешь. Вот и сегодня мама ушла на работу, а сестрёнка отправилась за хлебом. Она  уже большая, ходит в школу,  в какой-то там класс, но я забыл, в какой. Она у меня красивая! Мне в ней всё нравится: и лицо, и волосы, и улыбка, и платье. Вот только имя… Это же надо так назвать ребёнка, что и с разбегу не выговоришь! Ну, что это за имя – Люд-ми-ло-чка! Это у меня потому так хорошо сейчас получилось, что я вам в мыслях говорю. А вот если бы вслух… Имя должно быть простое и ясное. Чтобы каждый мог выговорить, и никто бы не засмеялся. Вот как у меня, например: Боба! Ни за что не запнёшься, хоть про себя, хоть вслух! Правда, Людмилка со своей подружкой и это имя так выкрутить сумели, что язык заплетается: Бобышка-воробышка! Надо же такое придумать! Не иначе, как Людмилкина подружка постаралась! У самой-то имя спотыкливое – Лорочка, так она и других такими же награждает… Нет, вообще-то, она хорошая! И одевается нарядно. Людмилка ей, по-моему, слегка завидует. Эх, девчонки! Дались им эти воротнички-рюшечки! Как будто интересных дел нету! Я вот, пока мамы нет, уже целый город из кубиков построил, кошку в ведре искупал и порядок в шифоньере навёл: всё оттуда вытащил и под столом сложил. Правда, и вытаскивать особо нечего было: Людмилкин старенький сарафанчик, из которого она уже выросла, мамина косынка в горошек  и моя летняя панамка. Мама говорит, что до войны вещей в шифоньере было больше, но теперь настало «после войны», и вещи куда-то подевались. На «плечиках» осталось висеть Людмилкино платье, в котором она в школу ходит, «форма» называется. Но – высоко, я не достану. Может, если стул подставить…Ну, это потом как-нибудь. А пока лучше на горшке посижу, песни попою, а то что-то долго никого нет.

Ацяяватейные гьязки,
Ацяявайи вы меня.
В вас много зизни, много йаски
В вас много стьасти и огня!

Распахнувшаяся дверь чуть не ударила меня по лбу. Людмилка пришла!

– Ну, чего ты на дороге расселся со своим горшком!

Ой, что-то она не в духе сегодня. На всякий случай я вместе с горшком подъёрзнул ближе к столу.

– Люмилиска, ты стё?

Ну вот, я же говорил, что вслух у меня плохо получается! Она, однако, поняла. Подбежала, погладила по голове, заглянула в глаза: 

– Прости меня, Бобышка-воробышка! Я не хотела!

– А цево ты пьяцесь?

– Я и не плачу вовсе! Так! Просто скоро Новый год, у нас в школе ёлка …

– А ёйка – это стё?

– Ёлка – это дерево такое. У неё вместо листьев – иголочки. Её ставят в большом зале, зажигают свечки и хороводы вокруг водят.

   Вот чудаки! Придумали тоже – дерево в дом ставить! Деревья должны на улице жить: там светло, просторно и головой в потолок не упрёшься! А иголки зачем? Нельзя ведь в деревья иголками тыкать! Меня мама летом вон как отругала, когда я хотел в берёзу гвоздь вколотить! Про свечки – это понятно. У нас, когда керосин кончается, мама тоже свечку зажигает. А вот эти ещё … Короводы какие-то…

–…И концерт будет. Все нарядные придут. А я опять хуже всех. Даже воротнички на форме старые. У Лорочки вон новые, кружевные…

– А это как?

– Ну, как-как! Это по всему воротничку такие дырочки маленькие, а по краешку – фестончики такие волнистые. Не понимаешь? Ну, зубчики!

Людмилка вздохнула. 

– Ладно,  ну их, эти фестончики! Ты давай слезай с горшка да игрушки свои убери, а я пойду на кухню, суп подогрею.

          Ушла. Суп греть – это надолго. Пока керогаз  разожжёшь, пока на него кастрюлю поставишь…Огонёчек у керогаза маленький, слабенький, а кастрюля с супом большая, пока нагреется… В общем, время у меня есть! Успею!

        Что надо делать – это я сразу понял, ещё когда Людмилка про фестончики объясняла. Чего тут непонятного: сам воротничок  – с дырочками, а по краю – зубчики! И чтобы из-за такой ерунды моя сестрёнка плакала? Подумаешь, трудности – дырочек наделать! Тем более, я знаю, куда мама ножницы прячет!

      Так, первым делом ножницы с этажерки достать. С этим  я быстро управился. А теперь стул к шифоньеру подтащить, да так, чтобы не стукнуть. А то Людмилка на кухне услышит, никакого сюрприза не получится! Эх, надо было всё-таки раньше потренироваться, сейчас бы быстрее  дело пошло. Да уж теперь чего об этом думать! Притащил я стул, взобрался – воротнички Людмилкины как раз у меня перед носом оказались. Вот и хорошо! Сейчас я их! Будут знать, как Людмилку расстраивать!  Ножницы взял – чик-чик-чик! – вот вам фестончики! Чик-чик-чик! – вот вам кружавчики!

 Ножницы обратно на этажерку положил, стул в угол пихнул. А тут и Людмилка с кастрюлей явилась.

– Садись, – говорит, – Боба, за стол, я тебе супу налью.

– А ты?

– Я маму подожду. Ты ешь, ешь, а я пока форму поглажу.

Достаёт она форму из шифоньера. Ну, думаю, сейчас радости будет! У меня даже щёки улыбаться приготовились! А Людмилка вдруг поворачивается ко мне, лицо у неё белое-белое, а из глаз слезинки быстро-быстро капают. Тут уж я не выдержал, так мне её сразу жалко сделалось! Подбежал  к ней, за коленки обнял и тоже в рёв! А она на пол опустилась, по голове меня гладит и пальчики мои целует – там, где на них полосы красные от ножниц остались. И всё приговаривает:

– Бобышка-воробышка мой! Бобышка-воробышка!

Татьяна ЗУБКОВА (Акулина Тамм),
http://www.stihi.ru/avtor/akulina1
Итоги IV конкурса святочного рассказа, Кишинев
http://www.stihi.ru/2019/05/14/1833