Просто

Написано ещё в отябре 2009го года, наткнулся, перебирая старые записи. (пока оставил все помарки и ошибки без исправлений)

- Привет. Заедешь сегодня? Пожалуйста, заезжай, познакомлю тебя с Оленькой. Ей сегодня 8 лет. А после поговорим о нас. Когда сможешь, перезвони, - уже восьмое такое сообщение оставлял Витя на Маринином автоответчике. Не вовремя они поссорились, ребёнку было бы приятно увидеть ещё одно улыбчивое лицо на своём празднике.
 - Ну, и пусть. Будем отмечать без неё, - бодро сообщил парень окружающим: - Потом сама будет жалеть, что сегодня не пришла на тортик. Твоя мама очень вкусно их печёт. Правда, Лилия Григорьевна, побольше бы таких чудесных поваров.
 - Спасибо, Витя. Давно моя выпечка не была столь востребована, - как всегда, скромно улыбаясь, ответила Лиля.
 - Я же тебе говорила, мам, что тут есть любители вкуснятины. И дядя Витя, ещё что?! вот Игорёк из 4 палаты. Ему вообще нельзя показывать, что что-то вкусное есть. Жаль, что тётя-доктор его не пустила сегодня на мой День Рождения.
 Взрослые, конечно, попытались улыбнуться – Оля ещё не понимала, что Игорёк уже никуда не выйдет из своей палаты…
 Это был хоспис.
В их городе, его открыли лет пять назад. Поначалу Витя, как и большинство людей, не понимавших основной цели такого рода заведений, старался обходить новое здание стороной, если оказывался в том районе. А потом, потом он увидел за сетчатым забором, огораживающим сад, маленькое чудо. Точнее, вначале услышал, а потом увидел. В тот день он не попал на собеседование по новой работе, а ведь мог стать топ-менеджером одной из самых престижных компаний в их регионе. Друзья его недопонимали, а он решил просто жить, а не бежать вперёд на полной, чтобы потом врезаться в последнюю стенку, и, потухая сознанием, понять, что так ничего и не сделал стоящего всего этого бега. 
 Не услышать девочку было довольно тяжело. Ввиду того, что ещё с апреля стояла тёплая хорошая погода, многие пациенты выбирались в сад за зданием и часто устраивали себе творческие посиделки. Кто-то читал рассказы, кто-то стихи, кто-то пел или показывал свои картины. Оля пела. Маленькая русоволосая голубоглазенькая девочка с веснушками пела старые белогвардейские романсы под гитару, на которой играла её мать, практически жившая тут. А Виктор, ввиду своей любви к такого рода музыке, не смог, услышав шикарное исполнение, просто пройти мимо сада, который он тем более считал обычной парковой зоной в спальном районе и никак не относил к медицинскому учреждению. Девочка первая увидела молодого мужчину, притулившегося к сетке забора головой с полуприкрытыми глазами, подошла и с естественной детской непосредственностью, спросила не плохо ли ему и предложила дружить. Когда Витя понял, что ребёнок обращается именно к нему, улыбнулся и, вдруг, чуть не заплакал, поняв, где стоит, и что с ним разговаривает не просто ребёнок, а ребёнок, которому невозможно отказать ни в чём. Так они подружились. 
 Потом он встретил свою Маринку – весёлую, взбалмошную девушку, которая видела всю жизнь только в розовом свете и всегда поступала так, как ей хотелось. Он, конечно, пытался как-то повлиять на неё, чтобы немного поубавилось ветра в голове, да со временем оставил эту идею, предпочтя отдать эту работу жизни и быту. Им было хорошо рядом, и ему больше ничего не было нужно. Просто быть рядом с ней и всё. Чувствовать, как рядом с ним бьётся ещё одно доброе сердце, слышать, как струятся её волосы по подушке, видеть, как тонут в нем её глаза. Она же была любительницей массовых мероприятий, из-за чего вечерами он часто мог быть свободен, так как она уходила гулять со своими друзьями в какие-то "светские" заведения. На предложение Вити съехаться, благо у него была своя квартира, она просто улыбнулась, ничего не сказав. Он попытался было объяснить ей, что так он будет чаще видеть её хотя бы утром, сможет будить гладя волосы или целуя в носик, но вновь увидел туже улыбку и не стал настаивать. Что Маринка его тоже любит, он не сомневался, но бывало хотел, чтобы она больше уделяла времени только ему.
 О том, что Виктор как волонтёр посещает хоспис, поддерживает живущих там людей и всячески помогает персоналу уже почти шесть месяцев, не знал никто, даже родители. Нет, Марина всё же интересовалась, где это может пропадать её молодой человек долгое время, и получала исчерпывающий ответ о том, что он работает с детьми. По этому поводу они как-то и поругались, когда она предложила Вите, уйти из «убогого детского заведения», а также со своей ещё более непонятной второй работы и пойти на «нормальную работу», хотя бы в фирму к её отцу. 
 - Сколько ты будешь так сидеть?! Ничего никогда не сможешь заработать!! Такое ощущение, что ты не на работу ходишь и не к детям, а шляешься по любовницам! Кому ты такой нужен будешь через пару лет?! Это ненормально, ты какой-то инфантильный, ничего не видишь вокруг! Уже давно мог бы перейти к моему отцу работать…
 - Если знаешь, что стану не нужен, лучше уходи сейчас…
 - Вить, ну перестань, я же утрирую…
 Потом она со слезами на глазах, как всегда, тёрлась носом о его щёку и он, как всегда, прощал. А потом случилось то, чего они никак не ожидали.
 -Алло, Виктор Олегович?
 -Да, а это кто?
 -Это из центра переливания крови.
 -Аа. Я был у вас на прошлой неделе. Что кому-то срочно нужна моя группа крови?..
 -Понимаете... Ну, Вы же знаете систему, предварительные анализы же делаются...
 -?
 -Анализ показал положительный результат на спид,-выстрелил женский голос трубки и добавил чуть бодрее: -Вам нужно пройти полный анализ, может, это просто ошибка.
 -Но откуда?! У меня никогда не было контакта с носителями вируса.
 -Возможно виновата медсестра. Подъедте завтра...

 Марина не поверила. Она рыдала, кричала, обвиняла его, что так и знала, что ни с какими детьми он не работает, а ходит по шлюхам, а потом как-будто стреляя, хлопнула дверью, чтобы раствориться где-то в дожде или в своих слезах, впринцыпе уже не важно.
 Лиля, мать Оли, кажеться, была убита ещё больше, чем сам Виктор, теряя дочь, она не могла выдержать новость о том, что может потерять ещё и лучшего друга семьи, человека, благодаря которому она не сошла сума от горя. Результаты полного обследования должны были прийти только через месяц и этот месяц нужно было как-то прожить.
 А Оля становилась всё хуже.
 -Оля, давай уже ложиться спать. Твоя мама, наверное, дома уже тоже легла в кровать, чтобы быстрее проснуться и снова увидеться с тобой. Хочешь расскажу, какую-нибудь историю на ночь?
 -Дядя Витя, а ты веришь в ангелов?
 -Наверное, да. А почему ты спрашиваешь?
 -Просто я знаю, что скоро они должны забрать меня куда-то высоко где очень красиво, где розовые облака. Там будет красивая музыка и песни, ещё лучше, чем мы поём с мамой. Только мамы пока не будет... А почему у тебя слёзы?
 -Тебе кажеться,-пробовал он улыбаться.
 -Мне не кажеться. Мама тоже плакала, когда я ей рассказала. А я не смогу видеть маму, когда буду там?
 -Сможешь. Ты тоже станешь маленьким ангелочком, и вместе с другими полетишь на небо. Оттуда всё видно...
 -Всё-всё? И даже Париж?
 -Всё-всё и даже Париж. Сможешь видеть маму, и когда ей будет грустно, ты прилетай к ней и пой свои песенки.
 -А я смогу?
 -Ты всё сможешь, ведь ты хорошая девочка. А теперь, Оленька, пора засыпать.
 Через три дня она летала самым красивым ангелом...

 Так он ещё никого и никогда не терял. Побыв несколько дней с Лилией, пока она хоть начнёт видеть мир вокруг себя, решил побыть сам. Взял отпуск, никуда не выходил, отключил телефон. Сидел, пил вино и рисовал на окне из дождя и дыма ангелочков. И ему было плевать, что покажет через две недели анализ. Он хотел уйти вместо этого маленького чуда, пусть бы она хоть год, хоть месяц, но дольше пела на Земле, а не на розовом облаке. Ангелы на стекле становились всё размытей...

 -Привет, Маринка! Как дела?,- выпалил голос старой подруги в трубке.- У меня тоже нормлаьно, если это можно так назвать. Слушай, а ты не говорила, что твой Витька работает в хосписе в детском отделении. У меня же там отец, ну ты знаешь. А недавно провожали одну девочку и я увидела твоего парня. Хороший он... Алло! Алло!-, и уже кладя, издающюю короткие гудки трубку на рычаг: -Странная она какая-то...

 Что-то нагло и безжалостно выдёргивало его из сна. Из сна в кресле. "Ну,а зачем мне кровать? Кресло,вино, окно, дождь, всё." Звонил домофон, опять придётся спускаться вниз - в нём ничего, кроме звонка и не работало уже месяц, а руки как-то не доходили заняться. Взяв вино, Витя ушёл открывать дверь в парадное. За дверью стояла Марина, и продолжала нажимать на звонок. "Намокла, хм. И слёзы в глазах, или это дождь так попал, а может, и дождь и слёзы. Смотрит как-то странно, точно, я же не бритый, сейчас как всегда вычитает за это. Наверное, замёрзла ещё".
 -Вино будешь? -,и просто протянул ей откупореную неполную бутылку.
 -Ты как?-,даже не заметив протянутого, смотрела она на него непонятным взглядом.
 -Не знаю. А ты?
 -А я люблю тебя, - толи сказала она, толи прошелестел ветер желтеющими листьями.
 -Зачем?
 -Не знаю.
 -Я тоже?
 -Что, "ты тоже"?
 -Тоже не знаю, зачем.
 -Вить, ты меня простишь?
 -А есть за что? Вообще, пошли наверх, ты замёрзнешь.
 -Подожди...
 -Что "подожди"? Зайди хотя бы под навес.
 И она вышла из дождя, став ближе ему.
 -Мне можно вернуться?
 -Куда?
 -К тебе... в сердце.
 -А ты не уходила.
 -А можно быть рядом, всё время рядом с тобой? Мне плевать на всё, что показал или покажет анализ!! Пусти к себе!! Я сделаю всё, только скажи.Пожалуйста, ну, не молчи!-, и шаг вперёд.
 -Просто обними меня-,и шаг вперёд.

 Одна двойная тень не размываемая дождём, а сверху, на розовом облаке, маленький голубоглазый ангел с веснушками, поющий под гитару.

 -Ты опять небритый,-сказала она и со счастливой улыбкой потёрлась носиком о его щёку.

 Через две недели и позже, дополнительные проверочные, анализы показали ошибку самых первых...