Движение 25 Иди отсюда

Блатным на Арбате солнце светило даже ночью. Прибившемуся к бригаде Бати Вите Дагестанцу удалось поставить с обратной стороны магазина «Ирландский дом» ларёк, пробивали место на разрешение долго. В нем клиентам жарили сосиски, наливали пиво и водку. Пацанов кормили бесплатно.

Дагестанец был с золотыми зубами, ему было сорок, за плечами две ходки. Одна за грабеж, одна за браконьерство, отбывал он на общем режиме в Махачкале, где на собственной шкуре узнал, что такое беспредел и ментов, и синих.

Кто не знает Дагестан, кровь там бежала ручьём, было много хулиганов и шпаны! То и дело по вечерам пиковые «выполняли план», больницы были переполнены пациентами с ножевыми, вытрезвители наркоманами с белой горячкой. Дагестан не поддержал Дудаева не потому, что боялся, а потому что не хотел! В отличие от Грозного Махачкала всегда была криминальной столицей Закавказья.

Об этом впоследствии правильно писал бывший карманник номер один Советского Союза Заур Зугумов, настоящий бродяга. Один из лучших своих номеров он исполнил в Пятигорске на родине Студента. По технике исполнения та кража была высший пилотаж, деньги, правда, пришлось вернуть. Карманы жертв Заур «Золоторучка» обычно резал «пиской», небольшой острой карманной бритвой. Снимал с фраеров рубашку, не снимая пиджака.

Пацаны трещали за Кавказ с Дагестанцем, сколько же там национальностей! Это для нас все чёрные на одно лицо, на самом деле Кавказ это огромная мозаика, даже головоломка. Например, лезгины. Они совсем другие, чем даргинцы или аварцы, чеченцев Дагестанец не любил. На этом он и поладили с Батей.

Батей Золотозубка, так прозвали Дагестанца из-за его улыбки, она сверкала так, что плавилось солнце, кавказцы вообще любят золото, восхищался, но несколько сторонился, не хотел близко подходить. Спросит ещё, кем сидел в тюрьме, кто там был смотрящий, кто семейники...Не договоришь чего, потом узнает, будешь крайним, скажет:

- Ты что, аферист? - То есть, стемнил. Сам Батя от Людей не скрывал ничего.

Читателю это может показаться странным! Как так, все рассказать братве? Есть же личные вещи, прайваси? Приватность? Тайна? Таков закон! Если пояснят, с какой целью интересуются, пацан обязан пояснить даже за цвет своей туалетной бумаги. И где и почем купил, и почему выбрал именно ее. Дело в том, что главное в криминальном мире всегда было слово, соответсвенно и доверие, дал слово держи, сказал что-то, выполни:

- Пацан сказал, пацан сделал!

Слово Вора было как среди коммерсантов слово купца, преступники обычно, знаете, не заключают между собой письменный контракт перед тем как идти на ограбление и убийство. Подписался, не обижайся! Знаешь, на что идём. Вернее не огорчайся, обиженные живут в углу для петухов. Человека вообще обидеть невозможно.

К ларьку внезапно подъехал джип, весь обвешаный фонарями, подержанный «Гранд-Чероки», когда-то нормальный, сейчас убитый, с просевшей осевой. «Чироки» и так с низкой посадкой, а этот буквально чертил брюхом по асфальту. И такой грязный, что цвет не разобрать. Откуда он взялся в тихий выходной солнечный день в центре Москвы было ведомо только небу. Из него вышел накачанный мужчина средних лет весьма уверенный в себе, даже с гонором. Таких мы не любили.

- Че он так руки держит, э, - прервал свой красочный рассказ о Кавказе Дагестанец. - Напугать нас хочет? - Браток ссутулил плечи вниз, выдвинул их вперёд, они образовали с телом треугольник как у роботов в фильме «Трансформер».

- Грудные перекачал, - сказал Леший.

- Наверное, хотел поставить на них сверху стакан, - засмеялся Француз.

Браток сутулился, грудь его уже была больше женской, руки отдыхали на широчайших, в подмышки, наверное, можно было вставить теннисный мячик. Смотрел он вниз прямо перед собой, оттопыренные острые уши торчали в сторону, солнце жарило бритую макушку, настоящий бройлер.

- Хоть бы кепку надел, - сказал Студент.

- Скиф ему даст в голову, все щебни повылетают, - сказал Бита.

- Смотри, кулаки набитые, - заметил Дагестанец, - как у вас!

- Он, наверное, член какой-нибудь подмосковной бригады, - предположил Леший.

- Хаха, - сказал Манерный, - именно что член! - Членам на Арбате было не место.

Вид джипера наводил тихий ужас и тоску. Здоровый лоботряс, стрижка под дикообраза, под майкой цепь. Да и майка-то какая! На бретельках как у культуристов. Не мог надеть нормальную пацанскую? Бройлер поставил «чирок» на сигнализацию, пошёл к ларькам, выбрал Витин, взял две бутылки пива и сосиски.

- Сосиски надо ждать пять минут, - сказал ему племянник Дагестанца. Молодой парнишка, верный Ворам, в тот день он был за старшего в ларьке. Он был честен и сметлив, подавал надежды.

Бройлер спокойно стал ждать у окна ларька. Взгляд его был уверенный, спортивный и упрямый. Нам это надоело. Что мы сидим на ступеньках здания в пяти метрах и смотрим на него, его не смущало. Отвернул голову в сторону, сделал вид, что нас не заметил. По понятиям надо было поздороваться, сказать всем привет. Если ты нормальный дерзкий парень. Себя выше посчитал? Понятно!

- Эй, ты! - сказал Студент.

- Я? - Бройлер повернул в нашу строну толстую шею. Звенья на цепочке закусились друг об друга.

- Тэбэ, тэбэ, - сказал Дагестанец. - Спортсмен дежурно улыбнулся.

- Смеется ещё! - Леший начал заводиться.

- Подойди сюда, - сказал Студент.

- Я? - Снова переспросил спортсмен.

- Я тихо говорю или ты плохо слышишь? - спросил Студент.

- Говорят тебе, чтоб ты подошел, - сказал Манерный. Нас было человек шесть.

- Иди сюда! - сказал Дагестанец.

Браток, предположительно из подмосковной ОПГ, было видно, что он крестьянин, стал держать паузу. Это было единственное, что он правильно сделал. Бугай постоял так с минуту, потом набычился, нахмурился, перевернул вверх дном свой пластмассовый стакан с пивом, бросил деньги за ещё не пожаренные сосиски на стол, поставил на него пустую тарелку, хлопнул, поднял плечи и пошёл к нам как Александр Матросов на  амбразуру. При этом он старался не менять на лице выражение. Подошел он к бригаде не совсем вплотную, не дошёл до неё где-то метр и солидно остановился.

- Ну? Сказали идти сюда? - Спортсмен готовился начать выступать. Забыл поговорку «сено к лошади не ходит».

Страшный хохот разорвал расколол воскресную тишину напополам. Леший держался за живот, в голос хрюкал Манерный, обнажая дёсны как ребёнок заливались смехом Студент и Кастрюля. Дагестанец ржал как конь, у которого во рту вместо зубов слитки золота.

- А...теперь...иди отсюда!!!

Культурист молча постоял и ушёл! Потом мрачно сел в джип и сорвался с места.

- Развели его пожиже как последнего лоха. Забей до смерти, есть сосиски в центр Москвы никогда больше не поедет, - отошёл от смеха Бита. - В Афгане дал бы ему по полной выкладке. Час кросса по пересечённой с высоким поднимание бёдра. Там бы посмотрел, что от его анаболиков останется.

- Надо было забрать машину, жалко меня не было, - Счастливый подошел позже.

- Когда надо, тебя всегда нет, - сказал Француз.

- Правильно, что уехал, - сказал Батя вечером. Мы сидели у него дома на диване, жена Бати принесла нам всем кофе и пирожные. Она была чудесная женщина, настоящая супруга дона. - Стал бы дальше быковать, упорол косяк. Если ты дурак, бухай дома! - Правильно! Рядом могут быть Люди. Которые могут быть недовольны.

- Додик! Додик! - Батум тоже надорвал живот. Француз просто сказал:

- Дегенерат! Из-за таких простые люди не любят наше Движение!

Конечно, дурень! Его позвали, он пошёл. Сказали бы, сними штаны, может, тоже снял. Думать головой надо как себя вести когда с Людьми встретился. Сила есть, ума не надо?

конец эпизода