До предела тоскою сжатые / чьи бы пальцы лица коснулись /, мы - чужие на этих улицах, как слепые без провожатых. Тут прохожие, будто устрицы, прячут нежность за твёрдым панцирем и стенаньем гостей прокрустовых переполнен тот город - карцер. И смертельной жарой измучены перебитые телом души : мы натасканы и обучены только голос либидо слушать.
Где поэзия стала прозою, там, по краешку преисподней, эта жизнь / наркоманка - сводня /ложью тянет нас в подворотню.
За последней смертельной дозой.
Мы используем файлы cookie для улучшения работы сайта. Оставаясь на сайте, вы соглашаетесь с условиями использования файлов cookies. Чтобы ознакомиться с Политикой обработки персональных данных и файлов cookie, нажмите здесь.