***

Татьяна Ашмарина

МАТЬ

                Рассказ.

               - Я ничего не хочу:  ни ребёнка, ни мужа! Мама! Мамочка, за что же это мне? – так я причитала, сжимая мамину руку, превозмогая сильную, резкую боль внизу живота. Иногда, боль была невыносимой, и мне казалось, что сейчас я просто умру. Меня везли в машине «Скорой  помощи» в больницу. У меня было семь месяцев беременности.
            А перед этим случилось вот что. Я была три года замужем. Жили мы втроём: я, мама и мой муж Игорь. Он был спокойным, деловым,  умным человеком. Это я могла вспылить, сказать ему что-нибудь резкое, обидное. Он, как правило, всегда молчал, а проходило полчаса, час –  не выдерживал, подходил, спрашивал:
             -  Ну что, сменила гнев на милость?
            И столько любви и нежности было в его голосе, что сердиться на него было просто невозможно. К маме он относился уважительно, а однажды, за ужином произнёс такую фразу, которую мама пересказывала всем своим подругам. Он сказал:
             - Надо же так повезло: и жена, и тёща у меня - самые лучшие на свете!
             Конечно, мы очень хотели ребенка. Два раза я беременела, но обе беременности закончились выкидышами. И вот третья. И мама, и Игорь были так внимательны ко мне, что я иногда смеялась над ними:
             -  Вы скоро с соской  кормить меня будете.
             В последнее время стала замечать, что с Игорем что-то происходит. Ну, ладно, сексом не занимались давно, боясь выкидыша. Но он вообще перестал меня целовать, боялся ко мне прикоснуться. А если это случалось, быстро отдёргивал руку, и во взгляде у него было столько вины и боли, что я терялась в догадках.
            И вот, я решила поговорить с Игорем, спросить, что у него случилось. Целый день настраивала себя на решительный разговор. Часа в четыре вечера вышла на балкон, села в кресло и задремала. Проснулась от голосов мамы и Игоря. Они разговаривали в комнате, мне на балконе было слышно каждое слово, но меня они не видели.
            - Значит, диагноз подтвердился? – спросила мама.
            - Да, сомнений нет. У меня сифилис. Завтра я должен ложиться в больницу. Что я наделал? Я вас очень прошу, давайте, как договорились, Верочке ни слова. Вот когда родит, делайте со мной что хотите, а сейчас нужно придумать какую-нибудь командировку.
           - Придётся врать одинаково убедительно. Но мне кажется, что она уже что-то подозревает. Я всегда думала, глядя на проституток, одна из которых тебя наградила, почему не говорят о тех мужиках, которые имеют дело с этими «помойками»? Ну, они-то о чём думают? О чем думал ты, когда посадил эту девицу в свою машину? Ведь если бы не было спроса, проституток бы не было. Ты опоганил не только свою жизнь, и мою, и дочери моей, и жизнь  не родившегося сына.
           Так говорила моя мама, и это были её последние слова,  которые я слышала. А дальше – боль, страшная боль в сердце,  в низу живота, во всем теле.
           - Я не хочу ребенка, не хочу, - говорила я доктору.         
           - В операционную, - крикнул он медсестрам, а мне добавил, - не волнуйтесь, всё будет хорошо. Вы ещё этого малыша будете больше всех на свете любить…

           -  Вера, Вера, просыпайтесь, очнитесь, Вера, - кто-то говорил мне и бил по щекам. Я открыла глаза.
           - Ну, слава богу, проснулась, - это говорила медсестра, - как вы себя чувствуете? Должна  сказать, что вам сделана операция кесарево сечение, ребенка спасти не удалось, он был мертвый.
         Я не знала, как реагировать на эти слова. Ничего не понимала, мне было все равно.
       - Хотя мальчик родился мёртвый, все равно скажите, как вы его назвать хотели? И ещё вопрос, вы будете  сами его хоронить?    
       -  Мы хотели назвать его Даниил. Делайте с ним, что хотите, - ответила я  и закрыла глаза.


        Прошло ещё три года. Мы жили с мамой вдвоем. Игорь умолял простить его, но у меня всё окаменело внутри. Я его любила и ненавидела. Смерти сына простить не  смогла. Однажды, в дверь позвонили. Когда открыла, передо мной стояла молодая женщина. Представившись инспектором из гороно, спросила, как меня зовут, и протянула листок бумаги, сказав:
       - Три года назад, у вас родился сын. Вы написала отказную, мальчика определили в Дом ребёнка. Теперь его хотят усыновить, но с документами не всё в порядке: нет ваших паспортных данных, а с этим у нас строго. Поэтому дайте ваш паспорт, и мы оформим правильно.
      - Здесь какое-то недоразумение, я действительно три года назад родила мальчика, но он родился мертвый, мне так сказали, - пояснила я.
      -  Как мертвый?!  Посмотрите, эту отказную вы написали? – 
Инспектор протянула мне листок. Я ничего не понимала. В документе было сказано, что я, такая-то, отказываюсь от своего ребёнка, не возражаю, если его усыновят, претензий никаких иметь не буду, стояла моя фамилия и роспись.
      -  Но это писала не я, не я! Понимаете,  не я!
         Мы с инспектором уставились друг на друга и молчали. Первой пришла в себя инспектор.
       -  Что же мы с вами сделаем? Завтра приходите в ГОРОНО к 9 часам в 8 кабинет, будем разбираться.
         С этими словами она повернулась и ушла. Я еще долго стояла посреди комнаты, ничего не понимая. Надо ли говорить, какая ночь была у нас с мамой?
         На следующий день мы рано утром были около кабинета № 8. Время тянулось медленно, но и в 9 часов, и в 10 часов кабинет был закрыт. Тогда мы с мамой зашли в соседний кабинет и обратились к женщине, которая там сидела. Я объяснила, кто я и зачем пришла.
       - Не может быть, это какое-то недоразумение, невероятная, фантастическая история. Минутку, я позвоню в Дом ребёнка. – С этими словами она набрала номер телефона. – Сергей Викторович, скажите, у вас есть Даниил Матвеев 3-х лет? … Так, и что у него с документами?… Отказная. Наша инспектор должна её дооформить? Да, да она   уже была по адресу… как бы вам это сказать? Дело в том, что мать ребёнка уверяет, что никакую отказную не писала, что три года назад она родила мёртвого ребёнка… Я тоже не понимаю… вот у меня в кабинете Вера Матвеева вместе со своей мамой, придется им показать мальчика… А вы представляете, как можно сейчас этих женщин удержать?… Подождите минутку. Значит так. Они сейчас приедут, и вы им покажите ребёнка… под мою ответственность. Или они сейчас же идут в прокуратуру… вот так-то лучше. До свидания.
        Ирина Петровна положила трубку и подробно объяснила нам, как добраться до Дома ребёнка.
        - Вы понимаете, что я нарушу режим, если выполню вашу просьбу, но делать нечего, Ирина Петровна приказала. Пойдемте в группу и прошу вас – без истерики, - так говорил главный врач Дома ребёнка, провожая нас в группу.
        Мы вошли в очень уютную комнату, украшенную игрушками и детскими рисунками. Дети сидели на стульчиках, и воспитательница читала им сказку. Моя мама прямо с порога быстро подошла к белокурому пухленькому малышу с серьёзными серыми глазами и сказала:
      -   Вот Данилка.
      - Да – это Даниил Матвеев, - подтвердила воспитатель.
      - Верочка, он как две капли похож на тебя маленькую, - воскликнула мама.
          Я, не отрывая взгляда от ребёнка, медленно подошла, присела перед ним. Теплая волна нежной, нерастраченной материнской любви овладела мной.
       - Ты - моя мама? – едва слышно, спросил ребёнок.
       -  Да, я твоя мама.
          Никакие силы в мире не могли у меня сейчас его забрать. О чём говорили мама с главным врачом, я не знаю. Слышала, что они о чём-то спорили, даже ругались. Домой мы ушли втроем. Вечером я купала своего трехлетнего сына в первый раз. Когда увидела его спинку, обомлела. Под лопаткой у него было маленькое родимое пятно, точь-в-точь такое же, как у Игоря.
          На следующий день к нам пришёл следователь. Он уже знал всю историю и пришёл для того, чтобы я написала заявление. Оказывается, моё заявление было необходимо для возбуждения уголовного дела. Он мне сказал, что был в роддоме. Главный врач, который оформлял отказной документ, два года назад умер. Никто ничего не помнил про этот случай или просто не хотел говорить. Когда следователь собирался уходить, к нему подошла женщина в белом халате. Не представилась, сказала, что свои слова ни за что нигде подтверждать не будет. Она сообщила, что у роженицы родился мёртвый мальчик. В этом были все уверены. Его не обрабатывали, просто положили на полку. Когда медсестра проходила мимо, услышала, что этот ребёнок пищит, его унесли в реанимацию. Больше она ничего о нём не знает.

       - Вы будете писать заявление? – спросил следователь у меня.
       -  Нет, - твёрдо ответила я, - не буду. Я счастлива, что нашла сына, и никому не хочу никакого зла. Конечно, в этой истории есть виноватые, но пусть всё будет, как будет. Вина вольная или не вольная будет все равно наказана, только не мной.
          Сказав это, я почувствовала удивительное облегчение. Целый день мы провели с сыном вдвоем. Мы говорили и не могли наговориться. Он у меня самый умный, самый красивый, самый способный. Вечером пришёл Игорь. Он подошёл к нам, обнял обоих и заплакал. Он плакал молча, просто слёзы текли у него по щекам, а смотрел он на сына, не отрываясь.
      Зашла мама. Взглянув на неё, я поняла, почему Игорь здесь.
       - Ну, вот и славно. Вся семья в сборе, давайте ужинать, - сказала она.
         

      История подлинная, изменены только имена.
Татьяна А