Исторические частушки. Жизнь замечательных людей

Пушкин дружит с Анной Керн,
как с Дантесом фон Геккерн.
Интересный в Петербурге
основался Коминтерн.

Пушкин блудит с Анной Керн,
атлас пишет Крузенштерн,
на Машук ползет Лермонт…
Вырождается бомонд!

У Абрама Ганнибала
было черное хлебало.
И полапал много поп
этот славный эфиоп.

У Абрама Ганнибала
всё упало после бала.
Даже морду разъ*бал
благородный Ганнибал.

Был когда-то Пугачев,
был когда-то Разин.
Да оно-то нам ничё б,
мы ж не безобразим.

За пределами державы
так и точатся клинки.
А у нас засовы ржавы
и не смазаны замки.

Развели свои базары
на майдане старики,
как пугали их хазары
да *бали кипчаки.

Как у нас обычай древний
и везде шемякин суд.
Три затраханных деревни
х** у барина сосут.

Завели бузу поляки:
их на Висле до краёв.
Вон их там на раскоряке
усмиряет Муравьёв.

Ну ли то, что Альпы
оголили скальпы!
Показал им норов
старичок Суворов!

На солдат Суворов хмуро
как-то глянул, как отец,
и сказал, что *опа – дура,
хрен, ребята, молодец!

Захотели декабристы
в *опу выдобрить царя.
Ну такие приколисты
эти дети декабря!

На Сенатской площади
люди, пушки, лошади,
шомпола, шпицрутены –
смешаны, попутаны.

Солдатушек выманим
да неволю выморим,
да петлю на эшафоте
за крамолу вымолим.

Довели мечты дворян
до переворота.
Пятерых уже тиран
вздёрнул на ворота.

Декабристы – имя лишь,
им царя не выморишь,
сколько ни души его,
щеголя плешивого.

Пушкин двинул в Петербург,
а навстречу заяц.
Спас поэта от Сибири,
говорят, мерзавец.

Раскудрит твою во слизь,
Звездич драл Арбенина.
Это Лермонтову жизнь
так настоарбенила.

Натуралам двери настежь,
голубым – затворено!
Ах ты, русское злосчастье,
пуля для Печорина!

Мы видали князя
во Владикавказе.
Он лечил простату
на лечебной грязи.

У корнета Родина
тоже, братцы, Родина!
Ах ты, чтоб твою мать,
какая благородина!

Где кобель нашкодит,
сучка там поманит.
Всё, увы, проходит
и **зда увянет.

Говорят, из Англии
прилетели ангелы.
Лондон или Вологда –
им же, на фиг, холодно.

Турки при Синопе
оказались в *опе.
Под*бнул Нахимов
королям в Европе.

Был Нахимов не апостол,
хоть и Павлом наречён.
Мы его помянем тостом
и пасхальным куличом.

Басурманская душа
мрёт не на парадах.
Дядя Паша и пашА
не сошлись во взглядах.

Горбоносый турок,
да катись в **зду ты!
Адмирал Нахимов
вышел на редуты!

У хирурга Пирогова
вся Россия на виду.
Мы не видели другого
в севастопольском аду.

Льются пули у врагов,
ну а чья не минет,
эту пулю Пирогов
в лазарете вынет.

Пирогов один у нас,
тут добавить *ули.
Эх, Нахимова не спас
от турецкой пули.

Увидали мы в Крыму
ватерлинию в дыму.
На море не турки,
турки – в Петербурге.

Среди *баных б**дин
Пирогов у нас один.
И Нахимов тут один,
на которого глядим.

Среди *баных б***дин
Пирогов у нас один.
И Нахимов тут один,
нешто мы не победим?

Русский флот непобедим
дьяволом хвостатым.
Мы его не отдадим
на х** супостатам.

Говорил Нахимов Даше,
милосердия сестре:
«Вы горите, бабы наши,
как святые на костре».

У католика сутана
долгопола и черна.
У турецкого султана
ох*енная чалма.

Вывел на берег султан
разных подхалимов.
Поглядел: да где же там
адмирал Нахимов?!

Мать и дочка Виардо,
не дурак Тургенев.
В одиночку, заодно
пользовал обеих.

Не идет на бал Полина,
без Полины что за бал!
Вот Тургенев пианино
у Полины разъе***!

Дружбу с дамами водил
романист Тургенев.
Просто так не уходил,
только – зае*енив.

Ты, красавица, постой
у того омёта.
Видишь, барин Лев Толстой
заскучал чего-то.

Как у Пушкина – любовь,
как у Глинки – ноты.
Сочинять про соловьев –
не метать омёты.

Шел Некрасов на охоту,
шел Тургенев по болоту,
шел Аксаков с ружьецом
с человеческим лицом.

За сохой ходил Толстой
в распашоночке простой.
А послал всё на хер граф –
и пришел России крах.