Птица

Она была в белой рубашке, застёгнутой на одну пуговицу.
Выделялась на общем фоне, похожая в тексте на буквицу.
Летала в квартире, босыми ногами едва задевая паркет.
Забывала про кофе, вырезая сердечки из хрупких, безвкусных галет.

Так неуклюже опять спотыкалась, желая тихонько подкрасться.
С детской обидой дула нежные губы, начиная подушками драться.
Любила сидеть, так смешно свесив ноги, качаясь, на холодильнике.
И снова сбегал с плитки утренний кофе, в игноре оставив будильники.

Она в ванной пускала кораблики и в простыни резала дырки,
Любила с балкона прохожим кричать и дарить смешные улыбки.
Приносить к себе в дождь котят и щенков и отпаивать их молоком.
Петь, не зная тональности, но делая громкость, как правило, да, на весь дом.

Он в её жизни был незаметен просто как тучная, вечная тень,
Но в один миг заставил смиренно вывернуть весь ей привычный день.
Сломать все устои, законы, привычки, уйти в повседневную кому,
Как молитву вторить день ото дня, что теперь не себе, а другому.

С порывами птицы влюблённой стремилась к нему прильнуть,
Но добилась желанного счастья, не сумев от тюрьмы увильнуть.
Она теперь варит кофе всегда лишь по чёткому расписанию.
И официоз угольков серых глаз под стать строгому одеянию.

Зеркальце больше уже никогда не запустит солнечный зайчик.
Кораблик бумажный, помятый на свалке не просит, не ждёт подачек.
Так стихи становятся прозой формальной, а сказка – потёртой былью.
Она так любила свободно летать, а он резать пушистые крылья.